– Поможешь?
– Спрошу у папы, как лучше.
К Кисину я поднялась одна, захватила только бутылку шампанского, еду и тот букет, который они купили для меня. Все денежные вопросы решили, выпили по бокалу, только после этого он оценил сумму примирения и опять полез за своим носовым платком. Я сказала, что Юля очень хочет завтра к нему зайти. Ей нужно попробовать подняться по лестнице. Он кивнул. Сказал: «Спасибо тебе, дочка».
А мои родители… Это было немыслимым потрясением. Дело в том, что в нашей семье есть железная традиция. Мы дарим друг другу по любому случаю только книги. Папа всегда был состоятельным человеком, но он почти маниакально не хотел быть похожим хоть в чем-то на все эти пошлые мешки с деньгами, имена и дела которых не имеют значения. Папа всегда говорил, что труднее всего оставаться интеллигентом. Книги как главный подарок – из его кодекса.
А в этот мой день рождения он подарил мне «Лексус» несерьезного розовато-терракотового цвета. Мама – вечернее платье от Диора. Я даже не обрадовалась, а растерялась. И только когда мы втроем сели за мой кухонный стол и папа разлил свое шампанское, я поняла, что именно мы отмечаем. Он сказал:
– У меня еще нет материала, чтобы сказать тебе: ты стала профессиональным адвокатом. К этому идут всю жизнь. Я даже не стану анализировать, состоялась ли твоя первая победа, если да, то благодаря чему. Мы с мамой приехали сегодня отметить с тобой день, когда нам стало окончательно ясно. Дочь – не просто взрослый человек. Она – человек самостоятельной, независимой порядочности высшей пробы. Имеем мы к тому отношение или нет – второй вопрос. С тобой наша безграничная любовь, но с ребенком мы сегодня прощаемся. Здравствуй, взрослая дочь.
Я так поняла родителей. Они принесли дары моему затянувшемуся детству, они простились с ним навсегда. Закрыли за ним дверь. Открыли окна в сложный и неведомый мир моего будущего. Я въеду в него одна, без них, на этой яркой машине, в платье от Диора, и в помощь мне будет только моя собственная, не связанная ни с кем звезда. Она может оказаться нелепой и непутевой, потому у веселой мамы в этот день мокрые глаза. Но эта звезда – моя.
Потом мы все вместе поехали на один пафосный прием. Там было много папиных коллег. Все сначала приветствовали папу, маму, потом говорили мне комплименты, слишком вычурные и цветистые, чтобы быть искренними. Я мысленно ахнула, когда к нам подошла блогерша N, в жизни она адвокат Вера Осипова. Она тоже радостно поздоровалась с папой, что-то милое сказала маме, а потом по-дружески сжала обе мои руки и произнесла: «Это было супер». Да здравствует адвокатская этика!
После приема родители довезли меня на своей машине до подъезда, мы попрощались, и я пошла к двери одна, в своем прекрасном платье от Диора жемчужного цвета. И не поверила своим глазам, увидев под деревом ту самую спину из сна – в черной куртке с поднятым воротником. Он курил. Я подошла, стараясь не стучать каблуками, и сказала, как в том сне:
– Повернись, Вадик. Вытащи руки из карманов. Я слепну, когда не вижу тебя.
– А я наоборот, – повернулся и рассмеялся он.
В ту ночь я не хотела никаких объяснений. Именно они нас сбили с толку, запутали и разлучили. Но Вадим все же сказал:
– Мне не близка твоя среда, слишком сытая, лицемерная и самоуверенная. Мне не близка твоя семья с ее приоритетами, компромиссами и представлениями об успехе. Мне не близка папина дочь Лиля, слишком хорошенькая, избалованная, ленивая и равнодушная ко всему, что не является ее покоем.
– Может, достаточно для ночи любви? – взмолилась я, понимая, что сейчас заведусь, и радость лопнет, как мыльный пузырь.
– Нет, не хватит, – ответил Вадим. – Потому что к моей душе приклеилась, приросла нежная и прелестная женщина, не похожая ни на кого, закутанная во всю эту шелуху. Мое тело ноет и тоскует без нее. Она мне не просто близка. Она моя. Она – это я. Независимо от того, нужен ей или нет такой неудачник-изобретатель, нелюдимый и недобрый.
Да, это самый тяжелый и неудобный подарок, который могла мне сделать судьба в день рождения. Но я там, где он. И ни в каком другом месте.
