Галя расценила его слова просто как дежурное вступление адвоката, заранее набивающего себе цену. Насчет очернения ей вообще не понравилось. Если девица, к примеру, прилипла на улице к Андрею, потащилась за мужиками выпивать, разве такое им нужно скрывать? Разве это не главное? Изнасилование – это брать женщину силой, заставлять. А Галя уверена в том, что когда там все напились, включая девицу, с ней был кто угодно, кроме Андрея. Он ведь от спиртного только звереет, жене ли не знать. Она так и скажет на суде.
Встреча с Андреем адвоката не слишком вдохновила. Подзащитный был не в духе, отказывался говорить детально и подробно, ссылаясь на то, что был пьян и ничего не помнит. С Иваном Сергеевичем обращался недоброжелательно и надменно.
– Ваше дело – вытащить меня из этого дерьма. Никто ее не насиловал. Раз пошла с нами, значит, сама хотела. А что ей не хватало месяцев до восемнадцати, то она нам паспорт не показывала. И ничего у нее не написано ни на лбу, ни на других местах.
Получив папки с делом, адвокат сфотографировал каждую страницу для тщательного изучения. Весь этот набор он и прислал одним файлом Галине по имейлу. По телефону сказал:
– Будет трудно. Попытайтесь найти для себя точку опоры. Подготовьте для показаний и суда истории типа тех, о которых говорили мне. Ребенка спас на пожаре, бабушку нес и все такое. В любом случае напирайте на вспыльчивость. Тут можно даже упомянуть о рукоприкладстве в результате воздействия алкоголя. Теряет самообладание. За что, в принципе, и был уволен из МВД. Главное – уйти от обвинения в сознательном сексуальном истязании, унижении человеческого достоинства и садизме. Да, мое предположение о том, что к огласке как-то причастна пресса, подтвердилось. Когда жертва сбежала или была изгнана из той компании, ее нашла на дороге группа городской газеты, которая совершала ночной рейд.
Галя ничего не поняла в таком наборе терминов. При чем тут садизм, к примеру? И какое истязание, если девица пошла с ними сама? Но у адвокатов свои заморочки. Он знает, как все утопить или, наоборот, вытащить то, что нужно, с помощью умных слов.
А вот «будет трудно» – это не то слово. Она вообще никак не могла к этому подступиться. Открыть, прочитать все в позорных, бесстыдных подробностях. Смотреть фото девицы, которая рассказала всему свету, что спала с мужем Гали. В душе Гали кровавой коркой запеклись раненая гордость, женская стыдливость, оскорбленная любовь. Она любит Андрея. В горе и радости. Да, ей хватит сил и в этом кошмаре его защитить. Галя позвонила директрисе и отпросилась на два дня.
Первой западней оказались снимки Маргариты Гавриловой, которые Галя видела в интернете. Они были взяты из ее альбома в сети. На них улыбалась в объектив вполне взрослая, ухоженная, нарядная блондинка с ярко накрашенными губами. Галя рассматривала эти фото подолгу, пристально, даже с экранной лупой. Когда эта Маргарита красилась, наряжалась, когда она выкладывала свои зазывные портреты по всему интернету, – она на какой результат рассчитывала? Она чего хотела? Разве не того, что получила? А теперь еще и слава жертвы. О какой жалости, каком сочувствии тут может идти речь у жены! Галя ощущала только жгучую ревность, ненависть к сопернице, которая украла, использовала ночью, как злодейка, прекрасное тело ее мужа, а потом просвистела об этом целому свету, чтобы разрушить его с Галей спокойную, мирную жизнь.
Так вот: именно этих снимков в деле она не обнаружила. А то, что увидела, взорвало ее мозг, парализовало сознание. Это были снимки, как из пыточной камеры концлагеря. Отекшее, изувеченное лицо с разбитыми в кровь губами и глаза-щелочки между багровыми гематомами. Руки, ноги, грудь в синяках. Бедра с кровавыми широкими полосами. И крупно раны в разных местах. У Гали тряслись руки и ноги, когда она читала заключения экспертизы. Перелом лицевой кости, вывих руки, внутренние повреждения. Насиловали по очереди и вместе, в том числе и твердыми предметами. Били, заставляя принимать какие-то позы, сами снимали на видео. Вот это Галя твердо решила не смотреть. Потом заставила себя открыть в надежде, что там видно: это делали другие, не Андрей. Но попала сразу на него. На обнаженного, воспаленного, радостно агрессивного… Это был зверь. Девчонка в его руках казалась истерзанной куклой. Оказывается, она чудом выжила. Ее нашли журналисты на дороге почти голую, без сознания, привезли в больницу с переохлаждением, потерей крови, болевым шоком.
Галя добрела до холодильника, взяла бутылку водки, которая всегда там стояла для Андрея. Постаралась не дышать, потому что не выносила запаха спиртного, и пила, сжигая горло и пищевод, до тех пор, пока стены кухни не поплыли перед глазами. Потом сутки лежала, призывая только смерть. Встала лишь тогда, когда сухой и распухший язык заткнул ей даже горло, а в прихожей зазвонил телефон. Галя сделала несколько глотков прямо из-под крана в ванной и ответила. Это был адвокат. Он спросил, почитала ли она материалы, будет ли готова к сроку.
– Да, – ответила Галя.
– Хочу вам сообщить неплохую подробность. Жертва не была девственницей на момент изнасилования.
– Это удачно, – выдохнула Галя.
Положила трубку и обреченно констатировала: «Идиот».
Она подготовилась к суду. Неделями складывала себя по кусочкам. Заставляла высохший и безжизненный организм принимать какую-то пищу. Иногда проваливалась в сон. На работе ей дали отпуск за свой счет. Во дворе сочувствующие соседи говорили ободряющие слова. Некоторые тоже собирались выступать в качестве свидетелей. Готовили истории, как Андрей учил детей играть в футбол, бесплатно помогал старикам с ремонтом, разнимал драки и все такое прочее. Галя кивала, говорила спасибо.
В ночь перед судом она тщательно приводила себя в порядок. Ушила в талии темно-синее платье, уложила волосы, долго колдовала с лицом. Нельзя выглядеть уродиной. Она – жена очень красивого мужчины. Подкрасила ресницы без опасений: плакать она точно не будет.
Утром прошла сквозь ряды журналистов, которых не пускали в зал: дело слушалось в закрытом режиме. Заняла свое место. Иван Сергеевич пошептал ей на ухо, что все складывается неплохо. Все свидетели со стороны Андрея – это свидетели защиты. У него хорошие характеристики с работы и от участкового по месту жительства. У его подельников все гораздо хуже. Там другие подобные эпизоды, да еще вскрылись факты вымогательства и взяток.
– Ваше выступление может быть ключевым. Вы человек со всех сторон положительный, добрый, кроткий, порядочный. Все знают, как вы любите мужа. Постарайтесь поярче обрисовать, за что. Не бойтесь преувеличений.
– Не буду бояться, – сказала Галя.
Появление Андрея в клетке было для нее, как выстрел в сердце. Он стоял, такой яркий, ни капельки не изменившийся. Такой уверенный и сильный. Галя мельком взглянула на потерпевшую Риту Гаврилову. В жизни она щуплая, как птенец, с большими перепуганными глазами на бледном, по-детски круглом лице. Она ответила Гале затравленным взглядом. И началось…
Пытка слушанием продолжалась несколько дней. В один из них Галя полностью рассчиталась с адвокатом:
