— Я зайду за тобой через… Нет, мы пойдем в башню прямо сейчас. А то ты подумаешь, что Рому с Леной вывезли.
— Не подумаю! — Люба отчаянно мотнула головой. Не хотела она оказаться в башне с этим маньяком. Еще на цепь посадит.
— Боишься? — презрительно усмехнулся он.
— Боюсь, — честно призналась она.
— Значит, сомневаешься?
— Ты ведешь себя как псих!
— Я не псих… — покачал головой Игнат. И, чуть подумав, добавил: — Просто я много на себя беру.
— А унесешь?
— Пока справлялся, — пожал он плечами.
— Когда-нибудь надорвешься.
— Это меня и пугает…
— Но тебе не страшно.
— Меня баловали родители, меня балует жизнь. Я капризный, я своенравный. И ничего не могу с собой поделать.
— А пытаешься?
— Не пытаюсь… Никто не пытается… А вот ты можешь попытаться.
— А оно мне нужно? — усмехнулась Люба.
— Мне нужно, — отрезал Игнат.
— Зачем?
— Чтобы я мог тебе понравиться.
— Но я не хочу, чтобы ты мне нравился.
— А чем я плох?
— Я уже сказала.
— Но я хочу измениться.
— Я не учительница, и ты не мой десятый «а».
— А ты возьми надо мной шефство.
— Если я соглашусь, это сильно тебя насмешит?
— Почему это должно меня насмешить?
— Да потому, что ты только и делаешь, что издеваешься надо мной. Я тебе не верю. И в башню с тобой не пойду!
— А как же Рома? — усмехнулся Игнат.
— Что Рома? — встрепенулась она.
— Он там в подвале, он ждет, когда ты его спасешь…
— Если он там…
— Он там, — кивнул Шапиров. — И ждет. А ты боишься.
— Боюсь.
— Я могу закрыть тебя силой. Есть люди, они все сделают.
— И ты хочешь, чтобы я тебя не боялась?
— Я хочу развеять твои опасения. Именно поэтому и предлагаю тебе прогуляться, — благодушно улыбнулся Игнат.
— Ну, я не знаю…
Люба вздохнула. И хотела она побывать в башне, и боялась. Но раз у нее нет выбора, то придется совместить страшное с полезным.
Если смерть приходит в образе костлявой старухи с косой, то белка могла запрыгнуть в голову под видом красивой девушки. Но Дима не даст себя обмануть. Он знал, что вчера надрался в хлам. Хотел остановиться, но не смог, поэтому потерял над собой контроль. Зато сейчас он осознает себя в похмельной действительности. Смутно, но осознает. И уже раскусил подлог. Девушка, которая лежала рядом с ним в кровати, очень похожа была на Лику, только вот волосы у нее не синие, а темно-русые.
— Ты кто?
— Ну, ты, блин, даешь! — возмущенно покрутила пальцем у виска девушка.
— Волосы надо было в синий цвет… — Дима не договорил: в голове вдруг зашумело, в ушах зазвенело.
— Это мои нормальные волосы.
— Да?
— Я думала, ты спросишь, откуда я взялась, — усмехнулась Лика.
— Да, откуда ты взялась?
— Откуда, откуда… Пить надо меньше!
— И ты — Лика?
— Нет, блин, Гульнара из Узбекистана! Полы в лифте мыла, а ты мимо проползал. Скажи спасибо, что я тебя вчера на поруки взяла.
— Не помню, но все равно спасибо.
— А то бы посадили тебя в «Гелендваген», и привет!
— Я сам в «Гелендваген» сел… Или нет?
— Я не про твой «гелик».
— А про чей?
— Парень там рядом с тобой терся. Помнишь, мы видео смотрели… Мне тогда так понравилось! — Лика легла на спину, потянулась, закинув руки за спинку кровати.
Дима приподнялся на локте, удивленно глядя на нее:
— Хочешь сказать, что за мной следили?
— Ну, мне показалось, что да.
— А ты меня увела?
— Ну, я сказала, что мы можем отправиться ко мне…
— А этот, который с «гелика», в клубе остался?
— Ну, я его больше не видела.
— А ты не обозналась?
— Да нет, я хорошо его запомнила… В первый раз, когда он с девушкой был, не запомнила, а потом поняла, что он это был.
— Где ты его с девушкой видела?
— Хочешь, чтобы я удовлетворила твое любопытство? — Лика резко легла на бок, грудью прижавшись к его плечу. — Расскажу. Обязательно расскажу. Но после того, как она перестанет тебя возбуждать.
Дима усмехнулся. Лика уже завелась, и пока он не «посадит» ее батарейки, она ему ничего не расскажет. Что ж, он готов попробовать.
Башня и снаружи производила впечатление своими размерами, а изнутри она казалась еще шире. И в ней действительно размещалась караулка. В одном помещении — пульт с кнопками на нем, мониторы видеонаблюдения, в другом — заправленные кровати. Была еще лестница, которая вела наверх.
— Здесь никого нет, — сказала Люба.
— А здесь и не должно никого быть, — качнул головой Игнат.
Солнце светило в окно, в дежурной комнате было светло. И стены здесь обычные, оштукатуренные и покрашенные, подвесные потолки, как в современных офисах. Но стены и потолки все равно давили на сознание. В какой-то момент Любе вдруг показалось, что стены сжимаются, а потолок опускается.
— У меня всего четыре охранника, им хватает места на вахтерской, — кивнул в сторону ворот Игнат.
— А башня зачем?
— Я попросил, отец построил. Я тогда еще мелким был, в солдатиков играл. Думал, и здесь играть буду.
— Играл?
— Да, но скоро надоело. А отец под караулку приспособил… Он, вообще-то, сразу под караулку строил. Знал, что я быстро теряю интерес к своим игрушкам. А он человек практичный. И башня высокая. Если наверх забраться, оттуда такой вид! Пойдем?
— Я думала, ты подвал мне покажешь, — покачала головой Люба.
Не хотела она в подвал, но Шапирову ничего не стоило сбросить ее с башни. Если он маньяк, то все возможно.
— Не страшно? — усмехнулся он. — Если не страшно, тогда пошли.
Они вышли из караулки, спустились к дубовой двери. Игнат вставил ключ в замочную скважину, открыл дверь, зашел первым, включил свет.
— Заходим!
Порог Люба переступала, как будто входила в загробный мир. Стены были здесь каменные, без штукатурки, и хотя свет горел ярко, они, казалось, поглощали его. В большом полукруглом помещении было мрачно, но больше всего Любу смутило крепкое кресло с высокой прямой спинкой. На длинных подлокотниках она заметила стальные кольца с замками, на спинке обруч, который мог надеваться на горло. Тут же стоял столик, на котором были разложены хирургические инструменты.
