– Да нет тут ничего, кроме моих фирменных конопушек, – буркнул Михаил. – Давай уже массируй, не тяни время. Только… это… мне заплатить нечем, – вдруг признался он. – И если ты правду говорила… и если Алик Фрунзевич правду говорил, у меня и не будет ничего! Опять буду по мелочам сшибать, а разбогатеть… а разбо…
Он подавился рыданием, застонал, согнувшись, прикрывая голову руками. А Женя испуганно вскрикнула, увидев, как по его спине под кожей вдруг быстро взбугрилась и почти сразу исчезла тонкая темная полоска.
Михаил тоненько вскрикнул, разогнулся, схватился за плечо:
– Что ты делаешь? Больно же!
– Я ничего не… – начала было Женя, но тут же вновь увидела эту же темную извилистую линию, которая мелькнула со спины, через плечо, мимо левой ключицы Михаила на грудь. Он резко побледнел, схватился за сердце. А линия резко почернела, изогнулась, на одном из ее концов обозначилось некое утолщение, как бы узелок, и там, где этот узелок приник к коже, набухло красное пятнышко, напоминающее готовый созреть фурункул.
Не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, Женя впилась пальцами в это утолщение и с силой сдавила его.
– Больно! – опять взвизгнул Михаил, вцепляясь в Женину кисть обеими руками и пытаясь оторвать от своего плеча. Но она уже крепко держала кончиками пальцев этот чернеющий узелок, от которого билась, извивалась во все стороны темная полоска. Казалось, под кожей Михаила сновала тоненькая черная змейка, и Женя держала сейчас ее за головку.
«Этого не может быть!» – мелькнула беспомощная мысль, и тотчас Женя почувствовала, что «змейка» пытается вырваться. Женя крепче стиснула пальцы на «узелке», а другой рукой сдавила кожу вокруг него, как если бы хотела выдавить прыщ. И не сдержала восклицания, когда это место, под которым словно бы вызревал фурункул, резко вспухло и лопнуло, а оттуда… а оттуда вырвалась черная змейка! Она была совсем крошечная, словно обрывок веревочки, но Женя успела разглядеть, что ее бьющееся тело покрыто тоненькими волосками, а на голове блестят крошечные глазки-бусинки. С силой дернувшись, она чуть было не обвилась вокруг руки Жени, однако та с визгом разжала пальцы, змейка шлепнулась на пол – и замерла, теперь в самом деле больше напоминая черную волосяную веревочку, унизанную двумя зелеными бусинками, чем живое существо.
– Да это ж тот браслет, который мне Верьгиз надел, а я думал, что потерял его! – воскликнул Михаил и потянулся было поднять браслет, но Женя отшвырнула веревочку носком туфли:
– Не трогай! Сиди тихо!
Михаил оторопело переводил взгляд то на нее, то на браслет, а Женя схватила длинный пинцет, которым обычно доставала ватные шарики из высокого пластикового стакана, и подцепила им браслет.
Подняла его с полу, пристально разглядывая… Веревка да и веревка, бусинки да и бусинки, однако именно эта «веревка» только что сновала под кожей Михаила! Именно ее Женя только что выдернула оттуда!
Женя бросила браслет в раковину, по-прежнему сжимая его пинцетом, свободной рукой дотянулась до бутылочки со спиртом, отвернула пробку и плеснула немного на браслет.
– Дай мне зажигалку – она в шкафчике лежит, – велела Женя, не поворачиваясь к Михаилу.
Слышно было, как он встает со стула, открывает шкафчик, подходит к Жене.
– Что ты творишь? – воскликнул сердито. – Зачем?..
Михаил не договорил. Женя выхватила у него зажигалку, чиркнула – и бросила ее на браслет. Спирт вспыхнул, синее пламя скрыло черную веревку, а когда погасло, в раковине осталась только крошечная щепочка тусклого серого пепла. Женя тщательно смыла ее сильной струей воды и повернулась к ошарашенному Михаилу.
– Это что? – слабо пробормотал он. – Это что такое было?!
– Как твое плечо? – буркнула Женя, старательно вымыв руки и смочив ватку спиртом подошла к Михаилу. – Дай смажу ранку.
Пригляделась – и недоверчиво покачала головой: на том месте, где она выдернула из плеча Михаила змейку, должна была остаться ранка! Но ее не было. И те «фурункулы», на которые она обратила внимание раньше, тоже исчезли без следа.
Все-таки протерла плечо Михаила спиртом и спросила:
– Болит что-то?
– Нет, – покачал он головой, бросая на Женю полный ужаса взгляд. – Что это было?! Я думал, что потерял браслет, а он что, пролез мне под кожу?
– Похоже на то, – промямлила Женя, чувствуя, как наваливается усталость. Страшно хотелось лечь на массажный стол и уснуть. Уснуть! – Только не спрашивай меня, как это могло произойти. Я не знаю.
– А может быть, это тоже галлюцинация? Только теперь она на нас двоих наведена? Такое может быть?
– Наверное, может, – пожала плечами Женя. – Да не спрашивай ты меня! Я сама ничего не понимаю!
– Зато я понимаю! – буркнул Михаил, торопливо одеваясь. – Я понимаю, что этот шут гороховый Верьгиз хорошо со мной пошутил! То дерьмо вместо денег всучил, то поддельный договор подсунул, теперь это! – Он схватил портфель, заглянул в него и брезгливо сморщился: – Как же я раньше не видел?! С чего взял, что это золото?! Воистину ополоумел! Нет, это Верьгиз меня ополоумил! Браслет заговоренный, что ли? Он этим браслетом на меня порчу навел, да? – Схватился за голову: – Что я горожу?! Что несу?! Этого ведь не может быть, да?
Женя отвела глаза.
– А на кладбище?! – вдруг вскричал Михаил. – Там старуха была с такой же веревочкой! Помнишь, я тебе рассказывал? Я думал, веревочка, а это была змейка! Как это понимать?
Женя устало пожала плечами.
– Ну, черта с два! – взревел вдруг Михаил, хватая портфель и бросаясь к двери. – С меня хватит! Да чтоб я позволил этому гаду так над нами издеваться! Сейчас в сервис за машиной и…
Дверь с силой шарахнула о косяк.
Женя ошарашено посмотрела на нее, потом выскочила из кабинета, огляделась.
Михаила и след простыл.
Неужели он намерен вернуться к Верьгизу?!
– Что, не заплатил? – всплеснула руками администратор Любаша. – Я так и поняла! Лешка за ним побежал, но не знаю…
В эту минуту в уличных дверях появился сердитый Леша.
– Исчез! Не догнал! Я быстро бегаю, но его будто черти унесли!
«Может быть, и так!» – с тоской подумала Женя и прижала ладонь к груди там, где на цепочке висел ее крестильный крестик – странный самодельный медный крест, который надел на нее дед Саша, – и серебряный образок Серафима Саровского. Этот образок привезли Жене мама с отцом давным-давно, еще в 1991 году, когда ездили в Нижний Новгород, только что переименованный из Горького. Это дед Саша просил их съездить в город, где его детство прошло. С этим самым Саровским Святым, так же, как и с медным крестиком, была связана какая-то давняя-предавняя семейная история, в которой участвовал знаменитый Женин прадед Дмитрий Егоров по прозвищу Гроза
[15], но подробностей она не знала, да и никто в семье их толком не знал. Тем не менее Елизавета Александровна привезла такие образки отцу и дочери, и с тех пор Женя носила свой не снимая. Верила, что он, как и крестик, хранит ее от опасностей!
