Отец цинично усмехнулся:
— Почему же, твое найдут. И сделает это местный участковый, который давным-давно засиделся на своем месте и не может не мечтать о переводе в область. Он поможет мне, я ему.
Слушая рассказ Джеммы, Василий Васильевич покраснел как вареный рак. Впрочем, Юльке его было ничуть не жалко. Каждый должен отвечать за сделки с совестью, даже если расплата настигает много лет спустя. Это закон жизни.
— И что было дальше? — с нетерпением спросила она у Джеммы. — Если вы простили Вадима и уехали с ним в Москву, то почему оказались в Италии?
Джемма грустно улыбнулась и продолжила свой рассказ.
Тогда, тридцать лет назад, родители Вадима вывезли ее и сына в Москву. Ехала девушка в чем была, оставляя за спиной прошлое: родной дом, безутешного дядю-убийцу, коварную подругу, а главное — юношескую безмятежность.
Бекетовы поселили ее у себя, купили одежду, отец Вадима, как и обещал, выправил ей паспорт. Она начала ходить на занятия в институт. Жизнь потихоньку налаживалась. Но трещина в отношениях с Вадимом не склеивалась. Как Женя ни старалась, она не могла простить своего возлюбленного за совершенное предательство, каждую ночь, стоило ей закрыть глаза, перед ней вставала одна и та же сцена: два переплетенных, белеющих в темноте ночи тела на речном берегу, громкие стоны и победный крик страсти.
Ее передергивало, когда Вадим брал ее за руку, и от поцелуев она уворачивалась, потому что физически не могла выносить его прикосновений. Через две недели учебы она сообщила Бекетовым, что хочет переехать в общежитие. Первым, кому она объявила о своем решении, был старший Бекетов.
— Я тебя понимаю, девочка моя, — сказал он. — Понимаю и уважаю за твою решительность. Не скрою, ты мне стала как дочь, и я был бы счастлив, если бы ты вошла в мою семью. И Марии Игнатьевне ты очень нравишься. Но наш оболтус не заслуживает такой жены. Моя вина, слабым я его воспитал. Мужик должен быть цельным, а в нем этого нет. Что ж поделать…
— Вадим — очень хороший, — заплакала Женя, — и я люблю его, но простить не получается. Такое чувство, что Катька стоит между нами. Может быть, если я буду жить в общежитии, это как-то пройдет, я не знаю. Владимир Викторович, я очень вас уважаю, вы мне тоже стали как родные, и я никогда не забуду, что вы для меня сделали, но сейчас так будет лучше.
Так Женя оказалась в общежитии, хотя несколько раз в неделю все равно приезжала к Бекетовым. Она скучала по Вадиму, а еще больше — по его родителям и бабушке, которые всегда радовались ее приходу, пытались накормить чем-то вкусненьким, расспрашивали, как дела в институте, подсовывали то билеты в театр, то новую помаду, то туфли. Однако в середине октября этой новой жизни пришел конец.
Вадим появился в ее общежитии рано утром, когда все еще спали. Выглядел он таким расстроенным и больным, что Женя испугалась, что произошло что-то страшное. С бабушкой или с родителями. Однако, запинаясь и то и дело смущенно замолкая, он рассказал, что накануне вечером в их квартиру пришла Катька.
Вадим действительно встречался с ней все то время, что Женя сдавала вступительные экзамены. Теперь Катерина ждала ребенка от Вадима Бекетова, которого искренне считала мертвым. Правдами и неправдами (Вадим подозревал, что данные она просто выкрала в пансионате) девушка нашла домашний адрес Бекетовых, будучи уверенной, что, потеряв сына, они обрадуются внуку. Как на грех, дома был один Вадим, который и открыл ей дверь.
Став владелицей чужой тайны, Катька не погнушалась шантажом. Быстро и доходчиво объяснила Вадиму, что если он не признает ее и ребенка, то она вернется в деревню и расскажет о том, что его самоубийство было всего лишь инсценировкой. Вряд ли это грозило большими неприятностями Владимиру Бекетову, но вот для участкового означало конец карьеры. Вадим это понимал.
Вернувшиеся домой родители молча выслушали Катькины аргументы и решили, что она должна остаться. Но не из-за угроз, а из-за того, что носила под сердцем их внука.
— Ты не можешь отказаться от своего ребенка и должен нести ответственность за все, что сделал, — сурово сказал отец, как припечатал.
Естественно, появляться в доме Бекетовых Женя больше могла. Обосновавшейся там Катьке было вовсе не нужно знать еще и о ее счастливом «воскрешении». Разрушать чужую семью, в которой должен был появиться ребенок, она не хотела, а потому рассталась с Вадимом насовсем, оставив в душе теплую привязанность к его семье.
— Мы иногда встречались с Владимиром Викторовичем и Марией Игнатьевной, и с бабушкой тоже. В кафе или в картинной галерее. Но с Вадимом я видеться наотрез отказывалась, — грустно рассказывала Джемма. — Все это было мучительно — и для него, и для меня. Я с изумлением обнаружила, что он считает, будто это я его предала, так легко от него отказавшись. Но, выбирая между любовью и безопасностью дяди, а также чувством долга по отношению к еще не рожденному ребенку, я не могла поступить иначе. Я знала, что весной у Вадима и Катьки родился сын, его назвали Владимиром, в честь деда. Сейчас ему должно быть уже почти тридцать лет. Видимо, позже они родили еще одного ребенка, этого самого Виктора Бекетова, и он сейчас приехал в Сазоново, чтобы найти старый клад.
— Откуда же он про него узнал?
— Наверное, Вадим рассказал, — пожала плечами Джемма. — Понятия не имею.
— А мы? Папа, я? — требовательно спросила Вероника.
— А вы — моя семья, единственные на всем белом свете родные мне люди, — с улыбкой ответила Джемма и погладила дочь по голове. — Когда я училась на пятом курсе, я случайно познакомилась с Джованни. Он тогда приехал в Москву в составе делегации от крупной строительной компании, в которой работал. Между нами вспыхнула любовь. Джованни женился на мне и увез в Италию, где у нас родилась ты. Это уже совсем другая история, и я счастлива, что моя жизнь сложилась именно так.
— И вы никогда больше не видели Бекетова?
— Нет. — Джемма покачала головой. — Когда стало ясно, что мы проведем в России довольно значительное время и Джованни предложил построить дом где-то на природе, чтобы там можно было проводить лето, я вспомнила о Сазонове и решила, что смогу очутиться здесь безо всякого усилия. Прошло столько лет, и я так сильно изменилась, что вряд ли меня мог кто-то узнать. Я не знала, жив ли дядя Леша, но хотела на него посмотреть, и на дом тоже. Мне было любопытно, понимаете?
— То есть забирать золото вы не собирались?
— Нет, я уже не очень помнила о нем, если честно.
— Тогда как вы оказались в подвале? — спросил Олег.
— Мне нужно было понять, что здесь происходит, — призналась Джемма. — Мы приехали, и дядя очень быстро продал свой дом. Я не понимала, почему. Это совпадение или он все-таки меня узнал и все понял? Я начала наблюдать за Игорем Грушиным, но он вел себя совершенно естественно и если и знал про меня правду, ничем себя не выдавал. А потом его убили. Меня напрягало присутствие Виктора и его неожиданный интерес к Веронике. Он очень похож на своего отца, и я подозревала, что он приехал сюда неспроста и имеет отношение к убийству. Все окончательно запуталось, когда эта милая женщина, Юля, рассказала, что нашла мой дневник. Это могло вызвать ненужные вопросы, поэтому я пробралась в дом и выкрала его.
