Оба принца – и Коноэ, и Котохито – задохнулись от услышанного. Премьер осмелился упрекнуть их в предательстве?!
– Это переходит все границы… – начал Котохито звенящим от ярости голосом, но Ямамото перебил его: – Вот именно, достопочтенный синно
[267]: это переходит все границы! Как можно даже думать о том, чтобы ослабить наш флот?!
На некоторое время в зале наступила тишина. Но вот Котохито пошептался о чем-то с Коноэ и несколькими генералами, потом поднял голову и сказал уверенным тоном:
– Командование Императорской армии понимает и разделяет тревоги командования Императорским флотом. И если выполнить наши пожелания невозможно – что же, мы не вправе настаивать. Но тогда возникает другой очень важный вопрос: почему командование Императорским флотом так противится заключению договора с Германией и Италией? Эти страны могут помочь нам тем, чего нам не хватает: автоматическим стрелковым оружием, танками, авиационными двигателями высокой мощности. А кроме того, они готовы помочь империи отомстить большевикам за нанесенные оскорбления!
Армейские офицеры одобрительно закивали головами, превратив на мгновение свою скамью в подобие полки сувенирной лавки, на которой стоят фарфоровые фигурки кивающих мудрецов. Принц Котохито пылко продолжил:
– Сейчас – именно сейчас, когда войска Советов заняты на западе, самое время отомстить им. Мы должны заставить росске держать ответ за зверства, учиненные их бандами в тылу наших армий!
Принц гордо взглянул на императора, но тот все также хранил каменную бесстрастность. А в зале раздался голос адмирала Еная:
– Вы хотите, многоуважаемый Котохито-сама, расквитаться с большевиками? Очень хорошо. Очень. Нам всем понятны ваши чувства, досточтимый. Но… – он преувеличенно тяжело вздохнул, – как вы полагаете осуществить ваши намерения, синно?
– Наша армия до сих пор ни разу не терпела поражений! – Котохито приосанился. – И сейчас, когда Китай вот-вот падет к ногам Божественного Тенно точно перезрелая слива, результаты двух операций против русских провокаций порождают в солдатах ненужные раздумья и сомнения.
– Ненужные сомнения – это плохо, – согласился с принцем Исороку Ямамото. – Особенно сейчас, Котохито-доно, когда наши части нашей доблестной Экспедиционной армии из последних сил отражают наступление миллионной армии готового пасть к ногам Сына Неба Китая.
При этих словах присутствующий тут же командующий Экспедиционной армией генерал Тосидзо начал наливаться краской. А эстафету уже принял министр флота Есидо Дзэнго. Он склонил свою бритую, точно у монаха, голову и голосом полным сарказма спросил:
– Я бы хотел уточнить, сэнсей: считаете ли вы победами японского оружия Чаншайскую операцию и потерю Тайэрчжуана
[268]?
Котохито подавился несказанными словами, а генерал Тосидзо выглядел так, словно его прямо здесь и сейчас хватит апоплексический удар.
Адмирал Енай продолжил, обращаясь в основном к императору:
– Наша доблестная армия воюет на континенте уже больше десяти лет. Каких же результатов она добилась? У нас появился замечательный союзник – Маньчжоу-Го. Это прекрасно. Наш союзник так силен, что если убрать с его территории наших солдат – правитель Пу И
[269] продержится не более месяца.
– Неделю, – буркнул Ямамото. – И то, если местные сразу не поймут, что Императорская армия ушла.
– Маньчжурия – это зерно, это овощи, – сладким голосом напомнил принц Коноэ. – И как это вы, Енай-сан не понимаете значения этих территорий для империи?
– Коноэ-сан, поясните: что я должен понять? – спросил Енай еще более сладким голосом. – Да, в Маньчжурии есть сельское хозяйство, но о каких урожаях может идти речь, если зимой там свирепствуют морозы ниже тридцати градусов? И сколько мы вкладываем в эту землю, а?
– Вы предлагаете изменить погоду, Енай-сама? – саркастически осведомился Коноэ.
– Я предлагаю поменять территорию, – отрезал Енай. – За какими восточными дьяволами нам сдалась эта морозная степь? Если бы армия приложила те же усилия к южным районам Китая…
– Мы захватили Гуанси
[270]! – каркнул Тосидзо. – Мы захватили Гуанси!
– Правда? – холодно осведомился министр флота. – И что, наш флот уже может базироваться на Гуандун
[271]?
– Гуанси не Гуандун! – повысил голос Котохито. – Если бы флот не бездействовал…
– То он должен был бы принять участие в захвате Гуандуна, не так ли, Котохито-сан? – холодно осведомился Ямамото. – Жаль только, что наши корабли не могут ходить по суше…
Адмирал Енай снова заговорил:
– На юге Китая выше урожаи, теплый климат, развитая инфраструктура. И нет большевиков.
– Оскорбление, нанесенное красными империи… и нарушение правил ведения войны… – начал было Тосидзо, но Ямамото грубо его прервал:
– Разумеется, резня в Нанкине и Шанхае, которую учинили ваши подчиненные, полностью отвечает правилам и нормам, генерал. Лучше ответьте: у вас уже появились подразделения, способные бороться с красными диверсантами?
Коноэ, помолчав, ответил гордо:
– Союз, который предлагают нам Германия и Италия, позволит обрушить на большевиков всю мощь империи. А если они отвлекутся на нас, то в спину им ударят силы наших союзников…
– Хотелось бы знать, чем это поможет нам? – отрезал Енай. – Вы все никак не хотите понять, многоуважаемые, что Советы не воевали с вами. От вас просто отмахнулись, как от надоедливых мух, причем убили наиболее кусачих. Сколько у вас войск, генерал Тосидзо?
– Почти два миллиона… – начал тот, но Енай кивнул:
– Отлично. Против большевиков в Европе было вдвое больше, и что? Красным потребовалось два месяца, чтобы уничтожить их всех. Польша и республики побережья Балтийского моря прекратили свое существование. А Финляндию не присоединили только потому, что, в отличие от вас, досточтимые, большевики умеют считать деньги. И им не нужен еще один кусок тайги – им ее и в Сибири хватает!
Ямамото не преминул внести свои пять сен
[272] в общую потеху:
