— Про что ты?
— Где потинь?
Пег вздохнула.
— Нету, Нора. Кто-нибудь из тех, кто тут был… — Она вскинула вверх руки: — Я шуганула парней, когда поняла, зачем пришли. Но они прихватили с собой, что плохо лежало.
— Шон Линч?
Пег покачала головой:
— Нет, Кейт. Людей страх охватил после пищога. А Кейт пришла и рыскала тут, маслобойку твою обнюхивала. Все думала, что уродец твой и молоко проклял, и ребенку Бриджид родиться не дал. Она искала знаки проклятия. Говорила, что камень нашла у ворот. И будто Шон на имущество твое зарился, дескать, повесят тебя, так что лучше она сама возьмет вещи, пока он в Трали.
— И что ж она взяла, Пег?
— Кое-что из Мартиновых вещей. Потинь. Трубку. Денежки, какие нашла. Одежду. Масло, что здесь оставалось, провизию кое-какую. Соль.
Кинув взгляд вверх, Нора увидела, что исчезла и деревянная солонка.
— Это мое приданое было.
— Да она бы и корову увела, да кто-то встрял, велел ей подождать приговора.
— Меня повесить могли, Пег.
— Знаю.
У Норы сдавило горло. Она вцепилась ногтями в дряблую кожу на шее, вжалась подбородком в костяшки пальцев и зарыдала. Пег протянула ей руку, и Нора ухватилась за нее, точно утопающий, стиснула ее пальцы с такой силой, что старуха поморщилась от боли. Но не отодвинулась и позволила Норе царапать ей кожу, вдавливая в нее ногти.
— А его нет здесь! — рыдала Нора.
— Знаю, — мягко отвечала Пег. — Знаю.
К Норе не сразу вернулся дар речи. Она сидела с мокрыми щеками, липким от слез подбородком.
Пег перекрестилась.
— Слава Господу Богу, что в неизреченной милости своей он спас тебя!
Нора вытерла глаза.
— Они решили, мы сумасшедшие. Мол, про фэйри толкуем. Не поверили нам, но девочка сказала, я не хотела убивать, так что мы не убийцы.
— Когда тебя арестовали, отец Хили прочел нам, что было написано в «Чутс вестерн геральд». Там говорилось, что ты добропорядочная женщина, Нора. И никто в округе не посмеет сказать, что это не так.
— А вот в стишке, что про меня сложили, другое говорится.
— Ты хорошая женщина, Нора Лихи.
— Я ведь только избавиться от фэйри хотела.
— Ты очень с ним намучилась.
— Это не был сынок Джоанны. Не моя кровь и плоть.
Пег отвела с глаз Норы упавшую прядь.
— А странно — люди говорят, все худое у нас в долине как рукой сняло, как только подменыш исчез. Стало быть, он и кур портил, и коров, — теперь-то молоко опять жирным стало. Бабы, что едва перебивались, нынче яйца продают, кошельки себе набивают. А те, кто думал, что вот-вот пойдут побираться, на аренду наскребли.
— Дэниел говорит, я-то дом потеряла.
Пег поцокола языком:
— Да, незадача… Но ты, думаю, как-нибудь справишься.
— А нашли они, кто пищог тогда подложил?
— Говорят, кроме Нэнс, некому было. К счастью, его быстро нашли и священник все поправил. Не успело проклятие землю собой пропитать. Кейт у родника все говорила, ясное дело, это Нэнс. Козни ведь падут на того, кто их пустил, и окажешься ты в Трали с веревкой на шее.
— Кейт Линч! — Нора сплюнула и снова заплакала. — Надо же — явиться сюда мои вещи забирать по Шонову наущению! Пойду к ним и все верну! И солонку тоже.
— Нора…
— Она больше всех про меня сплетни распускала! Больше всех! Да как посмела она про веревку на шее говорить. Мы ж с ней родственники, как-никак…
Пег ласково вытерла Норе слезы.
— Нету Кейт.
— Как это?
— Вот так. Пропала Кейт Линч. Шон вернулся поутру из Трали, а дома — пусто. И не первый день как ушла она, так мы думаем. И вещи твои с собой забрала. И деньги за масло и яйца. Шон говорит, под кроватью они деньги держали, что скопить удалось, так она все выгребла.
Нора глядела на нее во все глаза.
— Ох, с ним такое сделалось! Бросился на поиски, кричал, что, может, умыкнули ее, тут бродяги ошивались. И тут же, ясно дело, про фэйри разговоры пошли, все эти сплетни у родника. Поговаривать стали, что, может, это и вправду фэйри. Советовали Шону к Дударевой Могиле пойти посторожить ночью под воскресенье, может, и увидит он, как она на белом коне там скачет!
— Исчезла, значит, Кейт.
Пег кивнула:
— Ага. И ногу мою здоровую ставлю к больной в придачу, что не воротится.
Нора задумалась:
— А Анья как?
— Живет потихоньку. Я слыхала, Бриджид Линч за ней ухаживает.
— Слава Пресвятой Деве!
Наступило молчание.
— Пег, знаешь, я было подумала… Когда вернулась я, мне показалось, что слышу я его, что в спальне он…
— Нора…
— Я подумала, он это, Пег. Когда я в Трали была, я все мечтала об этом. Думала, вот вернусь, а он дома, ждет меня. Думала, может, заминка какая случилась на реке в то утро, помешало ему что-то вовремя вернуться. — Она опять заплакала. — Такой страх меня брал, Пег, когда думала, что повесят меня, а он все ждать и ждать будет!
— О, Нора…
— Бабушку ждать будет, а бабушку его в яму бросят в Беллималлене!
— Ну перестань! Тебя не повесили, и ты в родные места вернулась.
— Да, но его-то тут нет! — Нора покачала головой. — Ой, не могу я тут, в долине, оставаться!
— Ну а куда ж тебе податься, Нора!
— Глянь! — Нора обвела рукой опустевшую хижину. — Все, что есть у меня, — это мой дом, а теперь и он мне заказан. Одна я. Совсем одна, и ничего мне другого не остается, как поселиться у Дэниела с Бриджид, мне, которая в своем доме хозяйкой была. — Она вытерла глаза. — Мартин умер. Михял… Михяла нет здесь. — Она прижала руку к сердцу. — Не знаю… Не знаю, как могло случиться такое!
Пег взяла ее руку, погладила.
— Послушай, у тебя есть я, правда же? И счастье, что племянники твои с тобой, храни их Господь. Тебе только с Бриджид поладить, а жить в семье вовсе не так плохо.
— В семье или не в семье, все равно я одна, — прошептала Нора.
— Ну хватит, голубушка. Подумай лучше о хорошем. Ты вовсе не одна на свете — у тебя полным-полно родни, есть с кем и поговорить, и у камелька посидеть. Одному Богу ведомо, какая тяжелая зима тебе выдалась и каково тебе было сидеть в тюрьме и ждать, что вот-вот перед Господом предстать придется! Да уж — никому такого не пожелаешь. Но вот ты дома, и курочки твои при тебе, и сливки в горшке, и все это ты можешь с собой взять… И, погляди, Нора, разве старая Пег не с тобой рядом?
