– Слушаю вас, чем могу помочь? – спросил спокойный мужской голос.
– Собака! – закричала я.
– Женщина! Не ругайтесь!
– Моя собака прыгнула в контейнер. Крышка закрылась, а теперь внутри пусто.
– Уточните, где ничего нет? – меланхолично попросил мастер.
– Так в вашей помойке.
– Мой мусор находится у меня дома.
Я испытала желание обозвать этого болвана неприличным словом.
– Перестаньте идиотничать! В электронное ведро попал щенок.
– Так!
– Что делать?
– Выньте его.
– В ведре пусто. Он в биопоглотителе.
– А!
– Куки исчезла! И мусора нет.
– А!
– Помогите!
– А!
– Вы какие-то еще буквы знаете? – взвилась я. – Или только звук «а» произнести способны.
– Женщина, не нервничайте.
– Спасибо за совет, – еще сильнее разозлилась я.
– Думаю, как вам помочь. Рассуждаю логически, – занудил голос, – мусор отправляется в пресс, который расположен внизу.
– Ужас! – закричала я. – Куки спрессует!
– Потом сложенный брикет обрабатывается реактивами.
– Да как мне собаку вытащить? – завопила я.
– А-а-а!
Я швырнула трубку на пол, попыталась выдернуть ящик с уничтожителем мусора, но тот не выезжал наружу. Меня охватило отчаянье, но уже через секунду оно превратилось в бескрайний гнев. Ну, ведро, погоди! Непременно отниму у тебя Куканю. Но как?
Решение пришло быстро. Я схватила молоток для мяса и принялась колотить им по дну ведра. Потом сбегала за ящиком с инструментами. Я использовала долото, молоток, напильник, какие-то непонятные железки, ковыряла, била, скоблила дно и наружную часть ведра. В какой-то момент ручка покраснела, и я что есть сил дернула за нее.
Контейнер выскочил, а я не устояла на ногах и шлепнулась на пол. Рука разжалась, плоский конверт, который только что я держала, упал на плитку, открылся, наружу вытекла лужа, отчаянно воняющая «химическим» запахом.
Муся и Фира завыли в голос. Я уставилась на жидкость бордового цвета. Никаких следов Куки в уничтожителе не оказалось. Из моих глаз потоком полились слезы. Лампа, что ты наделала! Отняла Куканю у мерзкого мужика и растворила ее.
В полном ужасе я оперлась рукой о пол, встала, смахнула со щек слезы и тут же ощутила резкое жжение. Скорее всего, часть ядовитого раствора попала на мои пальцы, а теперь и на лицо. Я открутила кран и начала умываться, произнося на все лады:
– Куки, Куки, Кукасечка!
Неприятное жжение не прошло, наоборот, стало сильнее. А в душе царил мрак. Фира и Муся перестали выть. Я все умывалась и умывалась. В какой-то момент кто-то из собак подошел ко мне и прижался к ноге. Я оторвала кусок бумажного полотенца, промокнула лицо и, прошептав:
– Девочки, что я наделала, – решила погладить мопсиху, которая подошла меня утешить.
Я посмотрела на пол и увидела Мусю, та сильно съежилась, стала маленькой.
– Спасибо, дорогая Мусинда, – прошептала я, – люблю тебя!
Послышался звук «цок-цок-цок», и ко мне подбежали две собаки, одна черного, другая персикового цвета. Я замерла. Это же Фира и Муся!! А кто тогда сидит у меня на тапочках? Куки!!!
Я схватила щенка.
– Ты жива! Боже! Просто спрыгнула с табуретки и убежала! А мне всякий ужас померещился.
Держа Куканю, я кинулась к холодильнику, нарезала сыру, угостила стаю, посмотрела на часы, поняла, что опаздываю к Стелле, в очередной раз заметалась по кухне, убирая безобразие. Через пятнадцать минут я натянула на себя джинсы, пуловер, куртку, схватила сумку и ринулась к машине. Никогда в жизни не куплю биоведро! Да, бегать на улицу с отбросами не самое приятное занятие. Зато я не буду бояться, что кто-то растворится в поглотителе.
Глава 27
– Вам чай или кофе? – любезно осведомилась Стелла, усадив меня за стол. – Простите, что на кухне вас принимаю.
– У вас очень уютно, – покривила я душой, оглядывая пустые стены, до потолка выложенные кафелем.
Помещение напоминало процедурный кабинет в муниципальной клинике. На окне ни занавесок, ни рулонки. На подоконнике нет горшков с цветами, под стеклопакетом идеально чистая белая доска. Маленькая плита, мойка из нержавейки, один шкафчик висит на стене, второй стоит в углу. Все начищено до блеска. На столе нет скатерти, не постелена и клеенка. Сиденье табуретки, на которой я сижу, затянуто пластиковым пакетом. А на ногах у меня бахилы, которые Каминова попросила надеть на лестнице, предварительно сняв обувь.
– Так что вам налить? – поинтересовалась хозяйка.
– Чай, – попросила я и получила одноразовый стаканчик с пластмассовой ложечкой.
В нем плавал пакетик с самой дешевой заваркой.
Стелла устроилась напротив меня.
– Господин Вульф попросил меня рассказать вам все, что я знаю об ограблении Эдика. Сразу после смерти Ромина меня допрашивал какой-то парень. Молодой, хамоватый, самоуверенный, имени его не помню, фамилия задержалась в памяти по простой причине. Я Стелла, а неприятный полицейский представился – Звездин. Вы, наверное, знаете, что мое имя в переводе на русский «звезда».
Я кивнула, Каминова продолжала:
– Первый вопрос, который мне задал юноша: «Кем вы приходитесь Ромину, вы его жена?» Ответила я честно: «Нет». И мальчишка сделал неправильный вывод, что Эдик меня привел с улицы на пару часов ради банального секса. Паренек внешне походил на Буратино, круглощекий, с длинным носом, большим ртом. И мысли у него, похоже, были, как у творения папы Карло, деревянные. Звездин во время беседы постоянно отвлекался на тех, кто входил-выходил из комнаты, потом велел мне написать то, что я рассказала.
Стелла опустила уголки рта.
– Разговор состоялся в день убийства Эдика. Я была в шоке. Голова ничего не соображала, кружилась, сил не было. А противный мальчишка заявил: «Странно, однако, что бандиты вас не заметили. Еще удивительнее, что они не поняли, что задняя стенка шкафа – это дверь в чулан. И совсем странновато делать кладовку со входом через гардероб». Я встала, ему ответила: «Пользуясь вашей лексикой, замечу: еще страннее и странновато, что вы меня внимательно не слушаете, приняли за проститутку, не хотите поговорить со мной нормально, не дали мне прийти в себя. Воды даже не предложили». И ушла. Хам крикнул мне в спину: «Вызову вас завтра на допрос». Спасибо, что предупредил. Не имела ни малейшего желания встречаться с этим фруктом, уехала на время к подруге. Думаете, я не хотела, чтобы убийц нашли?
– Вы просто очень устали, пережили ужасную ночь, – вздохнула я, – дознаватель не имел права высокомерно относиться к свидетелю, чем бы тот ни зарабатывал. Великолепно понимаю, что вы никогда не были ночной бабочкой. Но девушки этой профессии часто оказывают большую помощь следствию, они много видят-слышат. Мало кто из них выбрал эту профессию из любви к искусству дорожного секса. Как правило, на шоссе выходят от полной безнадежности или глупости. Вы, наверное, хорошо знали Ромина?
