В меню многих кафе и закусочных все чаще указывается калорийность блюд. К сожалению, это происходит не потому, что хозяин и шеф-повар заботятся о нашем здоровье. Просто недавно появился закон, обязывающий раскрывать энергетическую и пищевую ценность блюд. Я искренне сомневаюсь, что ресторан Outback Steakhouse хочет, чтобы мы знали, что порция их знаменитого хрустящего лука содержит более 800 калорий, 58 граммов жира (и них 22 грамма насыщенного жира) и 1520 миллиграммов натрия. И это прежде чем вы обмакнете его в соус. Поможет ли это остановить волну ожирения, пока не ясно. Но вы хотя бы призадумаетесь, придя в кафе или ресторан. Я приветствую такие меры, они помогают нам принимать более взвешенные решения, когда дело доходит до привычек, влияющих на здоровье.
Теперь дело за законами, которые обяжут компании раскрывать технологии производства и состав продукции, а также последствия ее воздействия на организм. Не будем забывать, однажды врачи уже одобрили курение, а Американская кардиологическая ассоциация недавно дала зеленый свет употреблению поли-насыщенных растительных масел вместо более популярного кокосового масла, содержащего насыщенный жир, но забыла упомянуть о поддержке, которую ей оказывает соевая промышленность. Получается, что даже так называемые власти могут занять предвзятую позицию, которая частично или полностью неверна. К тому же в Интернете гуляет столько информации, что потребителям, за исключением самых строгих критиков и отъявленных скептиков, трудно докопаться до истины. Каждый из нас должен стремиться к тому, чтобы изменить заведенные порядки в промышленности и требовать проведения большего количества необходимых исследований.
Личный выбор и ответственность очень важны, но мы живем в мире, который буквально создан для того, чтобы мы набирали вес (и теряли здоровье). Многие продукты вызывают привыкание, наши глаза и мозг ежедневно получают сообщения, действующие на подсознание. Нас убеждают, что больше – значит лучше, и соблазняют попробовать хотя бы кусочек. Мы едим привычные продукты и подвергаемся воздействию химических веществ, которые могут изменить нашу физиологию самым неожиданным образом. Мы принимаем как должное удовольствия и удобство современной жизни, но не думаем о последствиях такого прогресса. Миллионы людей платят слишком высокую цену. И наши дети будут продолжать выплачивать этот кредит, если мы не начнем действовать прямо сейчас. Феномен ожирения когда-то зародился в США, а сейчас международная пищевая промышленность проводит большую работу, экспортируя эту эпидемию по всему миру. Несмотря на популярность нездоровой еды, вызывающей привыкание, нас заваливают сообщениями о том, что лишний вес – это целиком и полностью наша вина, что мы слишком много едим и слишком мало двигаемся, что мы сами выбрали эту судьбу. Надеюсь, моя книга помогла вам понять, что происходит на самом деле. Представьте, что кто-то тайком снимает деньги с вашего банковского счета. Он делает это раз за разом, но у вас нет ни чеков, ни сообщений о совершенных операциях. И когда в конце месяца вы решаете проверить баланс, вы просто не понимаете, что произошло. Ведь у вас ничего не списывалось! Вы решаете пристальнее следить за доходами и расходами, но у вас по-прежнему ничего не выходит. Скорее всего, именно это происходит с вашим весом. Да-да, вы можете подсчитать количество полученных и потраченных калорий, но учесть все остальное не так-то просто. Одной из главных неизвестных этого уравнения являются жирогены. Эти воришки регулярно грабят ваш личный счет. Хуже того, эти невидимые, бесшумные вредители вмешиваются в вашу биологию, даже если вы стараетесь правильно питаться и усердно тренироваться.
Я надеюсь, что эта книга вооружила вас необходимыми знаниями, чтобы идти вперед, к здоровой жизни, а не пассивно каяться в лени и чревоугодии. Смелее меняйте вашу жизнь и показывайте хороший пример детям.
Благодарности
В 1998 году я основал лабораторию в Калифорнийском университете в Ирвайне. В то время я даже не думал, что стану изучать химические вещества, разрушающие эндокринную систему и вызывающие ожирение, или исследовать эпигенетическую природу наследственных изменений. Однако, как говорят многие успешные ученые, лучше следовать за новым, чем пытаться навязать привычные взгляды о природе вещей. Моя работа с жирогенами началась с маленького шага в сторону от моей научной специализации. Мне всегда хотелось до конца понять, как зародыш, появляющийся из оплодотворенной яйцеклетки, превращается в сложный организм. После защиты докторской диссертации я отправился изучать развитие лягушек в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Там я заметил, что малые молекулы могут оказывать определенное влияние на формирование эмбриона, и заинтересовался ядерными рецепторами гормонов. Когда Рон Эванс из Института Солка начал исследования ядерного ретиноидного X-рецептора, я решил присоединиться к его команде после недолгих уговоров со стороны Даво Мангельсдорфа и Каза Умезоно, двух старших научных сотрудников, с которыми я очень подружился. Рон создал в своей лаборатории совершенно уникальную атмосферу, ее сотрудники из года в год совершали поистине революционные открытия. Я присоединился к научной группе Рона и начал искать новые гормоны, которые могли бы активировать так называемые ядерные рецепторы-сироты – молекулы, похожие на рецепторы, для которых пока не найдены соответствующие гормоны. Рон великодушно позволял мне делать все, что я хотел, и ни разу не упрекнул, когда наши научные интересы разошлись. Доктор Дэвид Гардинер из Калифорнийского университета в Ирвайне увлек меня изучением химических веществ в окружающей среде, которые могли бы активировать рецептор ретиноевой кислоты. Он считал, что из-за этих веществ произошла массовая мутация лягушек в штате Миннесота. Я уже работал над выявлением новых лигандов для рецепторов ретиноевой кислоты в лаборатории Рона и с удовольствием погрузился в новые исследования. Об этой истории упоминается в замечательной книге Билла Саундера «Лягушачья чума»
[74]. Рон и бровью не повел, когда я стал отдавать все силы этому проекту (не в ущерб своей работе, разумеется), или когда журналисты из вечерних новостей без предупреждения пришли в его лабораторию, чтобы взять у меня интервью. Вначале я не осознавал, что на естественном пересечении онтогенетики и поиска новых связей лигандов с рецепторами гормонов лежит область эндокринных нарушений. Помню, как в 1999 году мы с Роном сидели на научной встрече, посвященной ХВРЭС. Он наклонился ко мне и сказал: «Ты мог бы достичь больших успехов в этой области, если бы захотел». Семя было посеяно.
Мы с Дейвом получили грант от Агентства по охране окружающей среды США на изучение мутировавших лягушек после того, как я начал работать на факультете Калифорнийского университета и значительно продвинулся в поисках ретиноида в окружающей среде, из-за которого произошла эта мутация. К сожалению, аналитические методы, доступные на тот момент, не подходили для такого исследования. Потом закончились деньги. Но в то же время изучение эндокринных нарушений набирало популярность по всему миру, особенно в Японии. Мой недавний знакомый, профессор Тайсэн (Тай) Игучи, пригласил меня на международную встречу в городе Кобе, посвященную веществам, нарушающим работу эндокринной системы. Именно в Японии я понял, что не одинок в изучении ХВРЭС. Мой интерес горячо поддерживали профессор Тай, а также профессоры Юн Канно, Тохру Иноуэ, Масами Мурамацу, Сатоши Иноуэ, Йоши Нагахама и другие. Благодаря им я всегда был в курсе последних новостей. Это окончательно убедило меня продолжать работу, и в конце концов мы сделали уникальное открытие – мы обнаружили жирогены. В Японии я впервые встретил профессора Говарда Берна из Калифорнийского университета в Беркли, который оказал большое влияние на мою карьеру. Говард считал, что научные заслуги измеряются не количеством личных открытий, а тем, кого мы оставили после себя, то есть достижениями наших учеников. Это оказало глубокое влияние на мое мировоззрение. Я стал называть Говарда приемным дедом, так как никогда лично не знал родителей своих отца и матери.
