Амьен
К пяти часам пополудни дождь наконец прекратился, и тут же меж тучами радостно пробились солнечные лучи. Глядя на небо, я улыбнулась, почувствовав на сердце неожиданную легкость и подъем, и увереннее сдвинула на локоть соломенную плетеную сумку для рыночных покупок. Я отправилась обчищать скудные полки амьенских магазинов, закупая самую обычную для пикника снедь: хлеб, сыр, вполне приличный с виду паштет, вино для него и минералку «Перье» (боже мой, настоящую французскую «Перье»!) для меня. Да, именно для пикника, ведь Джулиану так это нравилось!
И я настолько отвлеклась от реальности, подставив лицо пятнистому от туч и солнца небу, что рука Джеффри Уорвика, протянувшаяся ко мне словно из воздуха и ухватившая повыше локтя, заставила меня оторопело замереть на месте.
— Ой! — воскликнула я и попыталась вырваться. — Вы что делаете?
— Могу то же самое спросить и я у вас, — прошипел он мне.
— Лейтенант Уорвик! — Я цепко обхватила пальцами его запястье и с силой отвела от моей руки. — Если вы пытаетесь меня запугать, то предупреждаю: я не из тех робких барышень, с которыми вы привыкли иметь дело. Я способна пробежать милю за шесть минут и знакома с приемами самообороны, которые уложат вас на лопатки быстрее, чем я успела бы крикнуть о помощи.
Последнее, конечно, было чистым блефом. Теоретически я знала некоторые приемы, выученные на занятиях по спортивному ориентированию, однако никогда не имела возможности их опробовать на реальном, живом шестифутовом нападающем.
— Вы что, и правда думаете, — сказал он все тем же приглушенным голосом, — что можете подобным образом вклиниться в его жизнь? Как вам такое взбрело в голову? Наглая вы, безнравственная женщина. Вы вообще хоть понимаете, сколько причиняете страданий?
— Если вы имеете в виду Артура Гамильтона, — нашлась я, — то, полагаю, да. Даже очень понимаю. И я сожалею об этом, весьма глубоко сожалею, гораздо больше, чем вы можете себе представить. Но ведь вы же совсем не знаете, что на самом деле между ними произошло, между Джулианом и Флоренс…
Вздрогнув, он резко откинул голову назад:
— Что вам известно о мисс Гамильтон?
— Я знаю все. И это совсем не то, что вы там надумали. Джулиан не…
Джефф непроизвольно занес правую руку, точно отражая удар. Лицо его в тени козырька страшно побледнело.
— Да мне совершенно на это наплевать! Это вообще меня не касается. Я беспокоюсь за своих друзей, потому что один безрассудно гуляет на свою погибель…
— На свою погибель!
— А другой крайне сокрушен происходящим, отказываясь верить в самое худшее о человеке, на чьей преданности он строил саму свою веру в человечность.
— Погубить Джулиана?! Вы думаете, я пытаюсь его погубить? Я здесь, чтобы спасти его, болван вы этакий, и в первую очередь от вас! Погубить его! Да как вы смеете!.. — Последние слова я чуть ли не выплюнула в него со злостью. Меня подмывало ударить Джеффа — рука так зудела нетерпением, что пришлось спрятать кулак за спину.
Уорвика даже передернуло.
— Кто же вы такая, черт вас дери?
— Вы недостойны этого знать, Джеффри Уорвик.
— Я требую ответа.
— Да по какому праву?
Джефф сурово, уничтожающе сощурился на меня.
— Никто, — ледяным голосом произнес он спустя пару мгновений, — ни один человек в мире не предан капитану Эшфорду так, как я.
Качнув головой, я собралась было ему ответить, но в этот миг из-за плывшей по небу тучи выглянул лучик солнца, выхватив глаза лейтенанта из-под козырька его коричневато-мышиной фуражки. Светло-карие, с легкими крапинками, почти орехового цвета глаза, поблескивавшие совершенно искренней, лютой злостью.
Что там рассказывал мне о нем Джулиан? Да, собственно, немного. Сын биржевого брокера из лондонского Сити, социально неимоверно далекий от Джулиана, потомка старинного рода. Дружбу они завязали еще в Итоне, потом вместе поступили в Кембридж. Много же всего должно скрываться за этой скудной историей их отношений! Джулиан храбро протянул ему руку через огромнейшую классовую пропасть и бремя социальной принадлежности, их разделявшие в ту пору, и, наверное, как результат, Джефф стал фанатически ему предан. Перед мальчишкой из Сити открылся целый новый мир с беспечными, неврастеничными аристократами вроде Гамильтона — этакими живыми тенями Брайдсхеда.
[57] И тут вдруг явилась я — точно гром среди ясного неба, — бесцеремонно нарушив установившийся баланс. Абсолютно далекая по складу от Флоренс Гамильтон, совершенно очевидно не аристократка и, в глазах Джеффри, явно недостойная Джулиана. Тут я подумала о его будущем особняке в Гринвиче, о статусной жене и неуемных амбициях. Джефф был страйвером,
[58] своего рода золотоискателем. Может статься, его инстинктивное стремление защитить Джулиана от меня было чем-то гораздо более глубоким, нежели просто терзавший его комплекс неполноценности?
Может быть, ключ к спасению Джулиана был сейчас прямо перед моими глазами?
— Послушайте, — уже мягче заговорила я, — давайте немного поговорим. Видите ли, мне кажется, мы оба желаем Джулиану только самого лучшего…
— Сильно в этом сомневаюсь.
— Какой же вы все-таки упрямец. — Я опустила к ногам сумку, уже изрядно потяжелевшую, и сложила руки на груди. — Послушайте, верите вы в это или нет, но я люблю Джулиана Эшфорда. Не за его состояние или положение в обществе, а — видит бог! — за него самого, за его удивительную душу. За все те замечательные его качества, которые, уверена, вы тоже так высоко цените. Подождите! — подняла я ладонь. — Просто выслушайте меня, прошу вас. Да будет вам известно, что я очень много знаю о вашем прошлом и, раз уж на то пошло, знаю и кое-что о будущем. Знаю о том, что произойдет с нами — со всеми нами — и что причинит зло Джулиану, которого мы оба любим. И главная моя цель здесь — спасти Джулиана от этого. Поэтому…
— Что за бред! — взорвался Джеффри и, сдернув с головы фуражку, пробежал рукой по волосам. — Что за жуткий абсурд вы тут несете! Вы что, какая-нибудь цыганская ведьма?
— Так что, как видите, я куда более просвещенный человек, нежели вы, — ответила я, изо всех сил сохраняя самообладание, — поэтому ваши слова меня ничуть не задевают.
— Что я сумел понять из вашей речи, — стараясь успокоиться, заговорил Джефф, натягивая на место фуражку, — так это то, что вы вбили себе в голову, будто должны спасти Джулиана от меня. От меня — человека, который, как никто, готов защищать его до последнего вздоха. За одно это я должен затолкать вас в сточную канаву, где вам, собственно, и место…
