— Ну, тебе-то ради успеха, слава богу, не приходится превращаться в самовлюбленную эгоистку.
— Да, но он-то — сильный мужчина. Привыкший, что все делается так, как он считает нужным.
— Сильный и эгоистичный — совсем не одно и то же.
— Но ведь одного без другого не бывает, как считаешь? — язвительно глянула на меня Мишель.
Не выдержав, я со стуком опустила стакан на стол:
— Просто поверить мне ты не можешь, да? Только потому, что я не умею давать под зад налево и направо, как будто эта способность — какая-то добродетель. Как будто все в жизни сводится к силовым играм. Как будто мы тут все не взрослые люди, а…
— Послушай, я вовсе не имела в виду…
— Ты вообще хоть немного представляешь, через сколько дверей мне пришлось пробиться, чтобы дойти от государственной школы до «Стерлинг Бейтс»? Через что мне пришлось пройти? Так что не надо тут сидеть и говорить мне, что я не могу за себя постоять.
— Охолони, детка! Давай-ка потише. Я вовсе не говорю, что ты излишне робкая и ничего не можешь. Просто советую держаться подальше от альфа-самцов. Найди себе какого-нибудь милого романтичного поэта. Попробуй… Что? Тебя уже смех пробирает?
— Ничего. Так… из-за поэта.
— Ладно, неважно. Я понимаю, что в твоих глазах он — мистер Совершенство. Я лишь высказываю свое мнение, только и всего.
Тут задребезжал смартфон.
— Он неидеален, — ответила я, беря в руки телефон.
«Наконец освободился. Через десять минут буду в твоих объятиях. XX».
Прочитав, я сунула мобильник в клатч.
— Они наконец-то закончили. Может, допьем по дороге?
— Конечно, — поднялась из-за стола Мишель.
Подхватив стаканы, мы двинулись к двери и вышли в мягкую сентябрьскую ночь. Светофор как раз переключился, и поток такси устремился по Лексингтон-авеню, ища желающих добраться до центра. Обернувшись через плечо, я заметила, что странный тип только вышел из «Старбакса» и повернул по проспекту за нами.
— Так расскажи мне побольше о его недостатках, — тем временем заговорила Мишель. — Он что, страдает метеоризмом? Или ковыряет в носу? Или, может, любит почесать яйца, когда смотрит телевизор?
Я бы от души над этим посмеялась, но сейчас мне было вовсе не до веселья.
— Перестань, Мишель! Начнем с того, что он вообще не смотрит телевизор.
— Совсем без телевизора? Без воскресного «НВО»? Ты что, серьезно?!
— Да мы находим, чем заняться.
Мы чуть подождали, убеждаясь, что транспорт остановился. Использовав эту заминку, я попыталась как бы невзначай оглянуться опять, однако на тротуаре возле нас было еще несколько человек, и незнакомца я не высмотрела.
— Ну а еще что расскажешь? — не унималась Мишель. — Ведь это совершенно иной для тебя мир. И какие на тебя легли обязанности? Какой-нибудь благотворительный фонд? Ланчи с важными дамами? Твидовые костюмы от Шанель? Сама знаешь, это совсем не для тебя.
— Да нет, он никогда не станет меня этим грузить.
— А ведь серьезно. Вот ты выйдешь замуж, родишь ребенка, а то и двоих. Что произойдет, когда в один прекрасный день ты вдруг поймешь, что ты всего лишь миссис Лоуренс, супруга миллиардера? Куда тогда денется Кейт? Скажи мне честно: этого ты ждешь от жизни?
Я открыла рот, чтобы ответить, однако не нашла, что возразить.
И правда, что бы я могла ей сказать? Дескать, Джулиан — классный мужик, вот только меня тревожит, что его окопное прошлое оставило в душе неизгладимые шрамы, которые он просто не хочет мне показывать? Естественно, нет! Ничем таким я не могла бы с ней поделиться, как не смела поведать это матери. Я не могла даже посвятить ее в самое замечательное: что эта драгоценнейшая тайна, принадлежащая нам двоим, так крепко связала нас с Джулианом, что временами кажется, будто у нас с ним общее, одно на двоих, сознание, хотя отдельные его части и остаются для меня все так же до обидного недосягаемыми. Что это сплело нас воедино настолько, что само предположение об измене — моей или его — попросту смешно.
И эта мысль как будто разом меня охладила. Прежде я могла рассказывать своим подругам почти что все — гораздо больше, чем когда-либо говорила матери. Но теперь между нами как будто выросла преграда, прочная и непреодолимая. Я уже никому и ничего не могла рассказать. Эта тайна, что так крепко связала меня с Джулианом, одновременно отдалила меня от всех, кто только был в моей жизни.
Поэтому, когда Мишель выдала совершенно обоснованное предположение, что миссис Лоуренс наверняка предаст полному забвению Кейт Уилсон, я не смогла ей ничего сказать. В сущности, в глубине души я опасалась, что она окажется права.
И в равной степени боялась, что абсолютно ничего не смогу с этим поделать.
Нахмурившись, я снова глянула назад.
— Что такое? — насторожилась Мишель.
— Ничего. Просто какой-то парень. Он терся возле нас в очереди в «Старбаксе», и мне кажется, сейчас идет за нами. Не смотри туда!
Голова ее замерла на полуобороте.
— Думаешь, за нами следят?
— Нет-нет. Просто глупость какая-то нашла. Видишь ли, Джулиан все время волнуется, поскольку сам он что-то типа мишени.
— Мишени?! За ним что, охотится мафия? — с жаром спросила Мишель.
— Да нет, — рассмеялась я. — Все дело, знаешь, в деньгах. Ему кажется, что кто-то может меня похитить или что-то в этом духе.
— Господи Иисусе… Такого я и представить не могла.
Между тем мы остановились на углу перекрестка, и Мишель осторожно посмотрела назад, как будто просто оценивающе разглядывала один из больших многоквартирных домов.
— Там и правда какой-то парень, — быстро проговорила она. — Уж не знаю, насколько он нас преследует, но, похоже, все-таки наблюдает.
— Ч-черт! — процедила я, пытаясь сообразить, что делать.
Просто поторопиться домой? Или попробовать от него улизнуть? Вокруг было полно народу, в ближайших зданиях маячили на входе швейцары. Так что никакой опасности нам, по сути, не грозило. Как-никак Парк-авеню.
— Ладно, — решила я наконец, — просто пойдем к дому. Как ни в чем не бывало.
И, сунув руку в карман, я нащупала телефон.
Мы пересекли Парк-авеню и прошли еще пару кварталов до улицы, где жил Джулиан. Даже не оборачиваясь, я все время ощущала позади присутствие незнакомца — или, может, у меня просто разыгралось воображение? Он шел от нас в десяти-пятнадцати шагах, не теряя из виду, подстраиваясь под наш темп, лавируя перед приткнувшимися к тротуару такси.
Свернув с Парковой, мы двинулись по Семьдесят четвертой. Дом Джулиана стоял всего за несколько домов от перекрестка, и, оказавшись на его улице, почти сразу я увидела, как к подъезду подкатил черный седан. Не успела машина остановиться, в ней открылась задняя дверца, и наружу вынырнул знакомый силуэт Джулиана.
