— Не было надобности это делать.
— Была. У меня в доме наверху несколько гостевых спален, и мне хотелось, чтобы их благополучно заняли до той поры, как мы с тобой сможем вернуться в Коннектикут.
Я шмыгнула носом.
— Такого чуда для меня еще никто и никогда не сотворял.
— Милая, я пока что даже не начинал. — Я различила в трубке тихий смешок.
— И как у тебя дела?
— Ты не поверишь своим ушам. Больше пока ничего не могу сказать. Родная, мне надо идти. Наслаждайся приятным вечером. Постараюсь, когда вернусь, тебя не разбудить.
— Если ты меня не разбудишь, я тебе этого не прощу.
Джулиан тихо рассмеялся и повесил трубку.
— Отлично, юная леди, — сказала Мишель пару дней спустя, затворяя за нами дверь. — Самое время обо всем поболтать.
— О чем поболтать? — Я сбежала по ступеням на тротуар и повернула в сторону Парк-авеню.
— Сама знаешь. Наконец-то я тебя полностью заполучила. Никаких подслушивающих родителей. Поговорим хоть наконец.
Я с сомнением фыркнула. Было уже одиннадцать вечера, мои родители улеглись спать в одной из гостевых спален наверху, брат отправился куда-то в центр повидаться с приятелем по колледжу. Джулиан все так же день-деньской проводил на разных совещаниях. И вместо того, чтобы торчать в гостиной, с беспокойством ожидая его возвращения, мы с Мишель решили улизнуть из дома, чтобы где-нибудь по-быстрому выпить кофейку.
— Я и не знаю, что тебе сказать. Непонятно даже, с чего начать, — пожала я плечами.
Мы двинулись через Парк-авеню, направляясь к ближайшему «Старбаксу» на углу Лексингтон-авеню и Семьдесят восьмой.
— Видишь ли, для всех нас, на родине, это казалось чем-то ну совершенно нереальным. С ума сойти! Кейт встречается с этим крутым хеджевиком, о Кейт говорят в «Гоукер медиа», Кейт отправилась с ним в Коннектикут и типа помолвлена… Я хочу сказать, ты же знаешь его всего-то несколько месяцев!
— Если точнее, с декабря.
— Ты понимаешь, что я имею в виду. Не пойми меня неправильно, он и впрямь безмерно крут. Один наш волшебный перелет сюда чего стоит! Но, детка…
Мишель всегда была до мозга костей практичной девчонкой. Этакий голос здравого смысла в нашей развеселой троице. Именно она вела все переговоры по аренде, когда мы на старшем курсе снимали жилье вне кампуса. Именно она никогда не забывала прихватить с собой карту, когда, путешествуя летом по Европе, мы выбирались вечерком побродить по какому-нибудь незнакомому городу. И именно Мишель во время учебы в колледже неизменно собирала осколки моего в очередной раз разбитого сердца и заставляла меня расправиться и жить дальше.
— Я понимаю, как это выглядит со стороны, — сказала я, сворачивая на Лексингтон. — И это истинная правда: я влюбилась в него до умопомрачения. У меня до сих пор внутри все замирает, когда он входит в комнату.
— И в постели он хорош? — Да, Мишель не из тех, кто говорит обиняками.
— О, это просто что-то!
— Потрясающе. Итак, он само совершенство, как ни посмотри. Он сражает наповал своими романтичными жестами. Он чертовски богат. И ты в него без памяти влюбилась. — Мишель скептически покачала головой. — Кейт, я тебя умоляю, может, ты наконец-то включишь мозги?
— А что? Разве все не замечательно сложилось?
— Ага, говори! Кейт, я-то тебя знаю. Ты недостаточно стервозна для такого мужика, как он.
— Джулиан абсолютно не похож ни на кого, с кем я когда-либо встречалась, — резко возразила я. — Ты даже не представляешь, Мишель.
— Ой, ради бога! Это ж такой мужчина! Ты всю оставшуюся жизнь будешь оставаться в его тени. Женщины будут к нему липнуть, а он — всего лишь человек. Прикинь сама.
— То есть ты не думаешь, что я смогу его удержать? Не думаешь, что он сможет устоять?
Мишель заколебалась.
— Я лишь хотела сказать…
— Послушай, сделай мне одолжение: познакомься с ним сперва. Я могла бы тебе сказать… — Я глубоко вздохнула. — Просто поверь мне на слово, ладно? Вот мы и пришли.
Мы вошли в кофейню. Несмотря на поздний час, в «Старбаксе» было полно народу. На наше счастье, очередь скорее шла на спад, нежели прибывала.
— А как у вас денежный вопрос? — поинтересовалась Мишель уже приглушенным голосом.
— А что такое? — пробормотала я.
Оказавшийся за нами в очереди мужчина стоял как-то уж слишком близко, как будто пытался подслушать наш разговор. Или это мне передалась паранойя Джулиана?
Не успела она ответить, мы подошли к стойке.
— Ты что будешь? — спросила я.
— Даже не знаю. Наверно, ванильный латте. Большой стакан.
— И мне того же, — сказала я бармену. Тут что-то стукнуло у меня в голове, и неожиданно для себя я добавила: — Без кофеина.
— И давно ты себе заказываешь без кофеина? — покосилась на меня подруга.
— Поздно уже, Мишель. Потом ведь всю ночь не засну.
— Ну, я так и подумала.
— И так, боюсь, он опять не вернется домой до трех.
Я сунула кассиру десятидолларовую купюру и положила сдачу в коробочку для чаевых. Развернувшись к столику выдачи, я чуть не натолкнулась на стоявшего за мной мужчину, который оказался ко мне гораздо ближе, чем я ожидала. У меня кровь прилила к лицу. Сколько он сумел подслушать?
Я потянула Мишель за собой, косясь на заказывавшего себе кофе незнакомца. В нем безошибочно угадывалась некая аура необычности, хотя в таком городе, как Нью-Йорк, это не было такой уж невидалью. Одет он был более-менее нормально для Верхнего Ист-Сайда — в темно-синюю футболку-поло и темные штаны, с низко надвинутой на лоб бейсболкой. Однако было что-то выделяющее его из прочих в его манере стоять, в наклоне головы. В осторожных, какие-то вороватых движениях человека, склонного к уединению. Было в нем что-то от тайного любителя детского порно. Лица его я разглядеть не могла, видела лишь торчавшие из-под кепки темные вьющиеся волосы.
Наконец нам приготовили латте. Взяв свои стаканы, мы тут же нашли очень кстати освободившийся столик. Я вытащила мобильник и на всякий случай положила рядом с кофе, после чего стрельнула глазами на странного типа — тот как раз забирал свой стакан с раздачи. В нашу сторону он даже не взглянул. Все у меня внутри как будто разжалось — я даже не отдавала себе отчета, что настолько напряжена.
— Уж извини, что начинаю на тебя так давить… — заговорила Мишель, глядя на меня с тем забавно-сосредоточенным выражением, что обычно появлялось у нее на лице, когда в голове дозревала целая куча здравых доводов и замечаний.
— Слушай, хватит обо мне беспокоиться, ладно? Я знаю, что делаю.
— Кейт, у него же это в генах сидит. Он победитель по жизни. Вожак стаи. Мужчины вроде него не остаются подолгу с одной женщиной, если только сама она не более крепкого десятка. Это единственный язык, что они понимают, — язык абсолютной власти.
