— Алло? — сказала я и поспешно добавила: — Резиденция Лоуренса.
Молчание. Слабый отзвук чьего-то дыхания.
— Алло? Джулиан, это ты?
Пауза. Наконец незнакомый мужской голос неуверенно спросил:
— Могу я поговорить с мистером Лоуренсом?
— Хм, нет. Он ненадолго отлучился. Могу я передать, кто ему звонил?
— Не надо ничего передавать, — сказал звонивший и повесил трубку.
Спустя полчаса я заслышала от дороги шорох гравия и вышла навстречу. Джулиан уже выгружал из машины продукты. Подойдя к нему, я подхватила несколько пакетов.
— Перестань, — остановил он меня, — это моя работа.
— Вместо разминки, — пошутила я. — А то я уже несколько дней не бегала.
— Не в том суть, — возразил он, но я уже направилась с пакетами к дверям.
Занеся в дом продукты, мы принялись их разбирать.
— Ах да, пока тебя не было, кто-то звонил.
Джулиан на миг замер, обернулся ко мне:
— И ты ответила?
— Да. Я решила, вдруг это ты. — Физически ощутив тяжесть его взгляда, я потянулась в пакет за апельсиновым соком. — Что-то не так? Мне бы не хотелось переступать какие-то рамки.
Джулиан тяжело выдохнул — я поняла, он долго сдерживал дыхание.
— Нет. Конечно, нет. Я хочу сказать: отвечать на звонки вовсе не значит что-либо переступать.
— Никакие сбрендившие от горя бывшие подружки названивать не будут? — подколола я, полудразня, полуспрашивая.
— Нет, — аж фыркнул он и стал укладывать во фруктовый отсек холодильника виноград. — Он сказал, кто звонит?
— Нет. Я спросила, но он велел ничего не передавать.
— Американец или британец?
— Американец.
— Ты назвалась ему?
— Нет. Зачем?
Он кашлянул.
— Учитывая обстоятельства, для тебя было бы нежелательно это разглашать.
— Какие обстоятельства?
— Кейт, если информация о сегодняшнем инциденте выплывет наружу, тебе могут начать задавать разные вопросы. Наши имена и так уже повязаны в прессе. Если кто-то сделает соответствующие выводы и сообразит, что ты находишься в моем доме…
— Тревожишься за свою репутацию? — холодно спросила я.
— Нет. Я беспокоюсь за тебя. За твою безопасность.
— За мою безопасность? — повторила я, опустив на стол буханку хлеба. — Что ты имеешь в виду?
— Ничего. Только то, что, принимая все во внимание, нам следует помнить о благоразумии и осмотрительности.
— Значит, вот почему я здесь? Тебя волновала именно моя безопасность?
Он выдавил улыбку.
— Да, и кое-что другое.
— Что еще другое?
Тут у меня в животе громко заурчало.
— Голодна?
— Не меняй тему.
— Возьми сэндвич, — сказал он и, потянувшись к последнему пакету, кинул мне свежайший сэндвич с ветчиной и сыром, только-только из здешней закусочной. — Обсудим это позже.
Остаток дня Джулиан просидел с ноутбуком и смартфоном за работой. Забавно, но я успела напрочь забыть о его деятельности. Тот Джулиан, которого я знала, был совершенно несовместим со своей публичной версией. «У мужика просто фантастическая, офигительная альфа», — помнится, несколько месяцев назад сказал мне о нем Чарли в конференц-зале «Стерлинг Бейтс». На языке Уолл-стрит это означало редкостную, сверхъестественную способность фирмы год за годом обгонять рынок. Одним словом, альфа. Джулиан был буквально пропитан недосягаемым превосходством.
Я старалась не подслушивать его переговоры — занимала себя тем, что перебирала книги в гостиной, от нечего делать извлекла даже несколько нот на стоявшем в углу кабинетном рояле, — но все равно слышала командный голос, доносившийся из-за двери библиотеки, что находилась по другую сторону прихожей. Различала отрывистость, с которой он отдавал распоряжения, явную страстность его подхода к работе. А ведь Джулиану еще не было и тридцати пяти. Где он успел набраться такой уверенности, такого опыта, такой легкости командования?
Наконец я вышла в садик за домом, с которого неожиданно открывался величественный вид реки, посверкивающей в лучах вечернего солнца. Там я забралась на одну из пересекающих луг старинных стен бывшей ограды, сложенных из булыжников, и, усевшись поудобнее, стала наблюдать, как светило медленно соскальзывает за холмы на другом берегу.
— Стаканчик шерри? — спустя некоторое время раздался у меня из-за плеча бархатный голос Джулиана.
— Шерри?
— Чудесный напиток в преддверии ужина, как я нахожу. Попробуй, — подал он мне изукрашенный стаканчик.
— Надо полагать, британская штучка.
Потянув напитка, я почувствовала, как по языку разливается восхитительная насыщенная сладость. Я тут же вновь поднесла стакан к губам.
— Я принес тебе свитер, а то уже становится свежо.
Джулиан накинул мне на плечи что-то легкое и теплое.
— Спасибо.
От свитера пахло самим Джулианом, ароматом его мыла. Пахло чистотой, теплом и свежестью, напоминая сияние солнца на утренней траве.
Он тоже вскарабкался на стену и уселся рядом со мной.
— Значит, уже отыскала мое любимое местечко.
— Здесь очень красиво. Давно ты этим владеешь?
— Несколько лет, — пожал он плечом.
— И часто сюда наведываешься?
— Не так часто, как хотелось бы. Здесь я наслаждаюсь покоем.
— А ты здесь не чувствуешь себя несколько одиноко?
Я снова глотнула шерри, чтобы скрыть невольное беспокойство перед его ответом.
Джулиан тихо усмехнулся, наклонился поцеловать меня в плечо.
— Да, моя радость, временами бывает до боли одиноко. Пару раз я привозил сюда Джеффа с Карлой, хотя и был готов к тому, что здесь ей все покажется несколько убого. Один из их мальчишек подцепил в лесу клеща — так она едва не вызвала «девять-один-один».
Я рассмеялась.
— Вот, значит, почему это называют «болезнью Лайма»!
— Мне придется тебя тщательно и полностью осматривать на предмет этих мелких паразитов, — торжественно произнес он. — Причем ежевечерне.
— Ну, если так надо… Полагаю, я то же самое должна проделывать с тобой?
Его легкий смех вновь прошелестел в здешней тишине. Потом его ладонь накрыла мою руку, покоившуюся на камне.
— А теперь расскажи мне, что сегодня произошло. Если ты, конечно, уже в состоянии об этом спокойно говорить.
Я поводила пальцами вдоль тонких, как у граненого алмаза, ребер стаканчика. Нынешнее увольнение в этот момент уже казалось мне далеким достоянием памяти.
