— И насколько славно?
— Уж не знаю. Но достаточно, чтобы в пятницу утром начальство созвало совещание. — Чарли снова на миг прикрыл глаза, потом возвел их к потолку. — Надеюсь, пока мы здесь работаем, все не накроется медным тазом. Мне ведь еще надо внести последнюю плату за эту долбаную бизнес-школу.
— Что за сделка?
— А кто ее знает! Наверно, что-то с ценными бумагами. — Чарли немного помолчал, постучал пальцами по подлокотникам. — А еще я слышал, — медленно продолжил он, — что начальство писает кипятком из-за объемов торгов с «Саутфилдом».
— С «Саутфилдом»? — нахмурилась я. — Где ты это слышал?
— Поболтал давеча с парочкой трейдеров. Твой дружок Лоуренс ничего не хочет по этому поводу сказать?
— Почему все считают, будто Джулиан поверяет мне свои коммерческие тайны?
— Ну-ну, старушка, охолони! Я ж все понимаю. В постели никакого трепа о работе.
— Чарли, никакой постели даже не подразумевается. Не все такие распущенные, как ты.
— Вау! Туше! Я сражен, — выдал он театрально-восхищенным тоном.
Я поджала губы и уставилась в монитор.
— Так они растут или падают? В смысле, объемы торгов.
— Растут, подруга, еще как растут! — Он сдавленно хихикнул. — Прикинь, какое совпадение, а?
— Иди к черту, Чарли!
— Угу, считай, уже там, Кейт.
Выждав немного в порядке перемирия, я заговорила вновь:
— Итак, у меня к тебе вопрос.
— Еще вопрос? — простонал Чарли. — Блин, Кейт, а ты не можешь сегодня как-нибудь сама во всем разобраться? Я ж хрен с какого бодуна.
— Я всего лишь хочу узнать: зачем ты вчера посылал Джулиану электронное письмо?
Тут он расплылся в широкой ухмылке:
— Ну, знаешь ли, меня чертовски удручало это потерянно-щенячье выражение на твоем прекрасном лице. Потому и послал нужную весточку. Я ж говорил тебе, мать: тебе не мешает покрепче ухватиться за чьи-то яйца.
Амьен
В комнате был кто-то еще. Этот кто-то тихонько шуршал и двигался крайне осторожно, явно стараясь не шуметь. Я открыла глаза:
— Джулиан? Капитан Эшфорд?
— Прошу меня простить, не хотел к вам вторгаться… — появился он из угла комнаты с весьма обеспокоенным видом. — Хотел только подкинуть в топку угля — он как-то пугающе быстро прогорает. Как вы себя чувствуете?
Я села на постели, и одеяло откинулось к коленям. Светильник я оставила включенным, не собираясь крепко засыпать, и теперь при его слабом сиянии все вокруг выглядело еще более старым и потрепанным: и низкий потолок, который Джулиан едва не задевал головой, и ржавое бурое пятно от давней протечки в углу у окна, лениво выползшее на обветшалые обои, и небольшой чугунный очаг с примостившимся рядом, потускневшим от времени ведерком с углем. Комнатка была совсем маленькой, и хотя Джулиан из вежливости застыл у самого камина, отступив от кровати настолько, что разве что не попадал в огонь, он все равно очутился от меня всего в каких-то паре метров.
— Благодарю вас, уже лучше, — ответила я. — Сожалею, что доставила вам столько беспокойств.
— Не говорите ерунды… — И Джулиан смущенно замолчал.
Каким же красивым и солидным казался этот юноша в своем уже порядком истертом кителе цвета хаки, с большими накладными карманами и медными пуговицами, перетянутом широкой офицерской портупеей! Тугой узел галстука четко посередине разделял выглядывавший из-под кителя ворот сорочки. На лице же у Джулиана пробивалось то мальчишеское выражение, что мне так нравилось.
Я улыбнулась, подтянула к груди колени.
— Вы чувствуете себя несколько неловко, не так ли? Позвольте, я угадаю, о чем вы сейчас думаете. — Я подстроилась под его интонацию, добавив еле ощутимый рубленый акцент: — Твою ж дивизию, Эшфорд! Какого дьявола ты в это ввязался? Какая-то странная дамочка в три часа дня валяется в твоей постели! И как, черт возьми, ты собираешься теперь ее спровадить, не показавшись грубияном?
И, как всегда, по лицу его разлилась ослепительная задорная улыбка:
— В сущности, вы не так уж далеки от истины.
— В самом деле?
— С тем лишь исключением, что я никогда бы не стал выражаться подобным образом в вашем присутствии.
У меня задергались губы от сдерживаемого смеха:
— Ох, прошу прощения!
— И еще одна неточность: на часах уже около пяти.
Я глянула на окно.
— Правда? Извините.
— Немедленно прекратите извинения.
— Да, знаю, это плохая привычка… — Я легко рассмеялась и снова посмотрела на него. — Но все же признайтесь, я поставила вас в весьма затруднительное положение. Вы уже справились о каком-нибудь жилье для меня? Если нет — не беспокойтесь, — поспешно добавила я. — Я сама что-нибудь себе найду. Отдохнув, я чувствую себя гораздо лучше.
— У моей хозяйки нынче вечером освободится комната, — сообщил Джулиан. — Парень возвращается на фронт. Конечно, ежели хотите, можете остаться здесь, а свои вещи я отнесу наверх.
— Спасибо. Благодарю вас. Возможно, у вас успело сложиться обо мне весьма нелестное мнение, раз я позволяю себе пребывать здесь без дуэньи.
Он весело рассмеялся:
— По-моему, вы в дуэнье не нуждаетесь. Вы вполне способны за себя постоять.
— Однако, согласитесь, девушек, с которыми вы водите знакомство, едва ли можно было бы здесь застать? — обвела я рукой комнату, задержавшись на армейском ранце Джулиана, многозначительно притулившемся в углу.
— Это так, но вы вообще не похожи на других девушек, верно я говорю?
— Да уж явно не похожа. В сравнении с ними я, наверное, сквернословлю, как базарная торговка, — с улыбкой покаялась я. — Вас ничуть не пугает мой нрав? А вдруг я какая-нибудь дешевая соблазнительница?
Джулиан склонил набок голову, все так же улыбаясь:
— Неужели?
— Разумеется, нет. Я — почтенная вдова. — На последнем слове у меня немного дрогнул голос. — Но откуда бы вам это знать? Как вы можете быть так во мне уверены?
— Кейт, — произнес он, — все написано у вас на лице. И в том, как вы держите голову.
Воздух между нами как будто сделался гуще и плотнее. Я беспомощно глядела на Джулиана, на его крепкую фигуру, застывшую у очага, с заложенными за спину руками. От тусклого света лампы под его скулами пролегли такие глубокие тени, что казалось, ему уже лет тридцать и он почти преодолел тот промежуток, что отделял его нынешнего от того мужчины, которого я знала.
— Вы чересчур доверчивы, — прошептала я.
Он несогласно помотал головой:
— По правде сказать, неразборчивость мне несвойственна.
