— Все равно это не был нормальный поцелуй. Так что можешь зря не ухмыляться. И вообще хочу сказать: ты — моя мать, и я не собираюсь получать у тебя официального одобрения на секс. Тем более под одной крышей! Бр-р! Рядом, за стенкой!..
— Знаешь, в моем доме я ничего не стала бы говорить. Если бы ты привезла его к нам в гости, ему просто выделили бы отдельную комнату. Но это твое жилище, детка, и ты можешь делать здесь все, что пожелаешь.
— И ты бы ничего не имела против?
— Ну, я бы, наверное, закрыла голову подушкой, — призналась мама, проведя напоследок губкой по шкафчику и хорошенько отжав ее над раковиной. — И все-таки он, знаешь ли, потрясающе красив!
— Я знаю.
— И по-моему, он совершенно тобою очарован.
— Хотелось бы верить.
Я плюхнулась на диван и кинула взгляд на мать: покончив наконец с кухней, она покатила свой чемодан от центра комнаты к стене.
— Он изумительный человек, мам.
— Похоже на то, детка. Это ведь тот самый твой спаситель из парка?
— Хм, ну да.
— Боже ты мой! — Мама села со мной рядышком. — А как вы познакомились?
— На деловой встрече.
— Да, полагаю, в наши дни именно так люди и знакомятся. — Мама поправила на руке часы, сдвинув к самому запястью. — А что, он и правда такой… как мне сказала Мэри Элис?
— Даже очень, — усмехнулась я, посмотрев на обычный с виду белый конверт, оставшийся на кофейном столике.
— И что ты насчет этого думаешь?
— Что значит, что я об этом думаю? — вскинулась я. — За последние пять лет я познакомилась с целой кучей богатеев. Что в этом такого?
Мама промолчала. Терпеливейшая женщина!
Я, конечно, быстро сдалась:
— Ну ладно, извини. Я понимаю, что ты хотела сказать. Да, согласна, все это очень необычно. Но Джулиан совсем не такой, как многие из его круга. Он не вульгарен, не кичится богатством. Деньги для него — просто данность, а не… как бы это сказать… не квинтэссенция его эго. Что-то вроде полезной забавы.
— И он владеет одним из так называемых хеджевых фондов, верно?
Можно подумать, она знала, что такое хедж-фонды!
— Ага, причем очень крупным. Но шесть лет назад этого фонда не было и в помине. Джулиан полностью поднял его сам.
— И все же он из богатой семьи.
— Не уверена, — пожала я плечами. — Он не особо об этом распространялся. Но, думаю, да. А как ты это поняла?
— Ой, лапушка, я не могу тебе это сказать. — И мама неожиданно хихикнула.
— Что именно?
— Мне не стоит тебе это говорить. Ты меня поднимешь на смех.
— И все же?
— Ну, видишь ли… он чем-то напоминает мне моего отца. Немножко.
— Дедушку? Мам, что ты говоришь! Джулиан напоминает дедушку?!
Мама рассмеялась.
— Я знала, ты дико разозлишься, однако это правда. Все дело в его обхождении. Он держится как-то… слишком официально. Пожалуй, даже старомодно. Он великолепно воспитан. Скажи-ка, он открывает перед тобой дверь?
— Ну да.
— Вот видишь! Постарайся его удержать.
Как будто это так просто!
— Ладно, мама, — ласково похлопала я ее по колену. — Давай-ка встанем и вместе раздвинем диван. Да, кстати, ты ко мне надолго?
— Обратный билет на воскресенье, на утро. Оказалось намного дешевле лететь субботним ночным транзитным рейсом.
Мы ловко разложили диван, обустроили постель, по очереди навестили ванную.
— Я оставлю для Брук на дверях записку, чтобы она тебя утром не будила, — сказала я.
— Ох уж эта твоя соседка… — проворчала мать, мотая головой.
— Я знаю, мама, знаю, — поцеловала я ее.
— Спокойной ночи, детка.
Я наскоро написала записку, прикрепила к двери и отправилась в постель, где еще долго не могла никак заснуть, слушая, как беспокойно колотится сердце, и пытаясь себя убедить, что это всего лишь последствие вечернего кофе.
Наутро, в шесть тридцать, Фрэнк, наш утренний консьерж, встретил меня прямо на выходе из лифта.
— К тебе гость, — сообщил он, сияя во весь рот и многозначительно шевеля бровями. — Я как раз собирался звонить.
Кровь ударила в виски, я осторожно выглянула из-за конторки консьержа в вестибюль. Там стоял Джулиан — непередаваемо счастливый, — держа в одной руке белый бумажный пакет.
Я поспешно выскочила к нему:
— Доброе утро!
— Доброе! — Он тронул мои губы мимолетным поцелуем и забрал с моего плеча сумку с ноутбуком. — Решил подвезти тебя сегодня на работу.
— Но тебе же совсем не по пути.
— Будь это по пути, это бы не было так интересно, — отшутился он.
Вместе мы вышли на улицу, где Джулиана поджидала у бордюра блестящая темно-зеленая машина, и он открыл передо мной переднюю пассажирскую дверцу. Я быстро нырнула внутрь, удобно устроившись на кожаном сиденье в окружении всевозможных циферблатов и лампочек и сразу ощутив дремлющую до поры мощь авто.
Мгновение спустя открылась дверца напротив, Джулиан скользнул за руль и сразу завел двигатель.
— Чудесная машина, — восхитилась я и тут же схватилась за сиденье: мы тронулись с места.
— Недавнее мое приобретение. Я признаться, немного опасался, что тебе не понравится.
— Да уж, точно быстрее, чем на метро. А что в пакете?
— Бейглы.
[38] Надеюсь, это не нарушает твоих правил?
— Ну, смотря откуда твои бейглы, — усмехнулась я и открыла пакет.
В нем обнаружилось не меньше десятка пухлых, сияющих, совсем еще теплых булочек. Божественный запах свежеиспеченного теста защекотал мне нос.
— Я не знал, с каким вкусом ты любишь, поэтому взял все, какие были, — объяснил Джулиан.
Я выудила из пакета бейгл с черникой, надкусила.
— Вкуснятина! А ты какой будешь?
— Пожалуй, с черникой.
— Увы, поздно. Как насчет с изюмом и корицей? — протянула я ему булочку.
Несколько минут мы ехали в тишине, наслаждаясь бейглами. Джулиан оказался довольно спокойным водителем: он уверенно прокладывал наш путь сквозь ползущую по улице разноцветную сетку машин, совершая минимум перестроений и стараясь предугадывать маневры движущегося рядом транспорта. Довольно скоро мы уже плавно разгонялись по ФДР-драйв,
[39] и наконец, откинувшись на подголовник, я смогла вновь рассмотреть своего спутника, полюбоваться его великолепным, точеным профилем, вырисовывающимся на фоне утреннего солнца.
