— Да вроде все отлично с моей шеей, — отшутился он.
— Да, все нормально, не спорю. — Храбро протянув руку, я взяла его кисть, зажав ладонью вниз между своими ладонями. Его рука оказалась широкой и мужественной, слегка даже мозолистой, с длинными красивыми пальцами и аккуратно постриженными ногтями. На тыльной стороне мохнатились несколько мягких золотистых волосков, и я нежно погладила их кончиком пальца. — Ты должен время от времени играть мне на фортепиано.
— Буду играть, — пообещал он.
— А где твоя рана?
Я нерешительно оттянула чуть к локтю рукав смокинга, обнажая запястье. Джулиан, как выяснилось, носил на сорочке незатейливые золотые запонки.
— Можно? — тронула я застежку пальцем.
Он кивнул, и я осторожно извлекла запонку из петли и отложила на кофейный столик.
— Мне бы не хотелось причинить тебе боль, — глянула я ему в лицо.
— Не бойся, все давно уже зажило.
Тогда я подняла рукава сорочки и смокинга почти до локтя и затаила дыхание. Во всю длину предплечья тянулся ужасный рваный шрам с глубокой бороздой посередине.
— Бог ты мой! Что с тобой случилось?
— Осколком вспороло, от лобового стекла.
— Но он с такими… зазубринами! — Я провела пальцем по длинной неровной дорожке на его руке, окаймленной по обе стороны крупными белыми точками от былых стежков, и на глаза навернулись слезы.
— Ну что ты, перестань, — нежно сказал Джулиан, потянувшись другой рукой к моему затылку. Его голова склонилась к моей, так что мы едва не соприкоснулись лбами. — Это же случилось много лет назад.
Я встретилась с ним взглядом:
— Пожалуйста, не попадай так больше.
— Это просто невозможно.
— Мне даже страшно об этом подумать. Это ж какая боль…
— Да уж, — согласился он, — кровь хлестала будь здоров.
Левой рукой он задержался у моего затылка, неспешно перебирая пряди волос. Я поднесла правую его ладонь к своей щеке, и Джулиан ласково провел большим пальцем вдоль скулы, потом — по подбородку, мягко скользнул вокруг уха, потом осторожно спустился по шее. Глаза его все это время внимательно следили за движением руки, словно в малейших подробностях изучая мою кожу и само очертание головы.
— Как же долго, как невыносимо долго я этого ждал… — молвил он.
Внутри меня как будто все кружилось, разбивалось и рушилось, превращаясь в полнейший безотчетный хаос — и только Джулиан удерживал меня посреди этой неистовой бури своей уверенной крепкой ладонью.
Я спустила ноги с дивана на пол, подняла руку к его лицу. Его бровь изогнулась дугой, словно выдавая охватившее его напряжение. Я провела пальцами по крошечным морщинкам на его лице, бережно их разглаживая.
— Так нечестно, — прошептала я. — Ты неотразим.
— Что ж, — в лице его проглянула печаль, — каким бы я ни был, я весь в твоей власти.
Наклонив голову, Джулиан поцеловал мою руку, потом взял мое лицо в ладони, нежно провел большим пальцем по губам, как будто пытливо приоткрывая их…
Тут я сомкнула рот и резко отстранилась.
— Что-то не так? — не понял он.
— Кофе, — процедила я сквозь стиснутые зубы.
Джулиан тряхнул головой, испустив отчаянный смешок.
— Кейт, разве я не пил кофе вместе с тобой?
— И что! Ведь на тебе это не может так сказаться, — язвительно ответила я. — Ты же — Джулиан Лоуренс, на тебя не действует тот порядок вещей, что на обычных человеческих существ. Не сомневаюсь, твое дыхание будет неизменно чистым и свежим, сколько бы кофе ты в себя ни влил. У меня же во рту всегда будет разить, как в «Старбаксе» с его тяжелым, спертым духом.
— Иди сюда, — привлек меня к себе Джулиан, сотрясаясь от смеха. — Это-то я в тебе и обожаю, Кейт. Ты просто бесподобна! С самого первого мгновения нашей встречи, — крепко обнял он меня, — я жажду всегда ощущать тебя рядом. И хотел бы никогда тебя не отпускать.
Он откинулся на боковинку дивана, увлекая меня с собой, так что я оказалась едва не простертой на его широкой груди, ощущая под щекой холодок атласного лацкана смокинга.
— Господи… — прошептала я, чувствуя, как его пальцы неторопливо перебираются то вверх, то вниз по моему хребту.
Долгое мгновение мы тихо лежали, прижавшись друг к другу, и я слышала у самого уха ритмичное биение его сердца — сильные размеренные удары, выдающие тренированного атлета.
Тишину прорезал дребезжащий звонок. Я испуганно подскочила с дивана.
— Что это? — спросил Джулиан.
— Не представляю. — Я глянула на часы. Одиннадцать тридцать. — То есть это звонит Джоуи снизу. Но ведь у Брук есть свои ключи. Или, может, он просто хочет предупредить нас…
Я поспешила к домофону и нажала переговорную кнопку:
— Да?
— Кейт, это Джоуи. К тебе тут гости, — приглушенно сообщил он.
— Кто там?
— Я уже отправил ее наверх. Просто хотел предупредить. — Он напоследок хохотнул и отключился.
Ее?!
Я обреченно соскользнула по стене, взявшись ладонью за лоб.
— Что такое? — возник рядом Джулиан. — Твоя соседка?
— Хуже, — простонала я. — Моя матушка.
ГЛАВА 8
— Привет, мам, — открыла я дверь. — Никак не ожидала, что ты приедешь.
— Солнышко, я страшно изволновалась! Твой телефон не отвечал.
— Ах да, он, похоже, до сих пор выключен. — Я поцеловала мать в щеку, обняла ее: — Мам…
Было уже поздно что-то говорить. Мама уже направилась мимо меня в гостиную и остолбенела.
Джулиан сделал шаг навстречу. «Не волнуйся, — уверил он меня минуту назад. — Матушкам я обычно нравлюсь».
— Добрый вечер, миссис Уилсон, — произнес он своим задушевным голосом. — Невыразимо рад вас видеть.
Она лишь молча смотрела на Джулиана, оценивая великую значимость его присутствия — разглядывая его красивое лицо, внушительную фигуру, парадный смокинг, изящно изогнутый черный галстук-бабочку… который сейчас, съехав на сторону, предательски болтался у расстегнутого воротничка.
Я неловко кашлянула.
— Вот, мам, это мой друг Джулиан. Джулиан Лоуренс.
— О-о! — сипло отозвалась она.
Джулиан улыбнулся своей лучезарной улыбкой и протянул руку, спросив:
— Полагаю, вы прилетели нынче вечером?
Мама вложила свою ладонь в его, позволила легонько пожать:
— Да. Я так волновалась за Кейт. Когда она еще только отправлялась в Нью-Йорк, я ей говорила…
