— О ты-то принесешь нам хорошую прибыль, я в этом не сомневаюсь. — Он ласково потрепал мне подбородок и широко улыбнулся. — А теперь — второй мой подарок, который куда более сентиментальнее первого.
— Мне готовиться всплакнуть? — Я отложила блокнот на песок.
— Премного на то надеюсь, — улыбнулся он и вновь зашарил в корзинке. — Ага, вот и он! Шел аж двенадцать с половиной лет. Просто чудовищный почтовый сервис!
Я недоуменно уставилась на оказавшийся в моих руках конверт:
— Что это?
— Предполагалось, что ты его вскроешь, дорогая. Надеюсь, тогда все и прояснится.
Я перевернула конверт, увидев выведенный черными чернилами, торопливым наклонным почерком адрес: «Миссис Кэтрин Эшфорд. Дом 29, рю де Огюстен, Амьен».
Я вскинула глаза к Джулиану:
— Господи, откуда?..
— Я хранил его в кармане кителя. Предполагал отправить, как только вернусь на линию фронта. Со своей проклятой извечной самонадеянностью!
Письмо было не запечатано. Дрожащими пальцами я отогнула клапан и вытащила сложенный листок бумаги. Он был такой новенький, крепкий, лишь посередине проходила отчетливая складка.
— И ты никогда его не открывал?
— Нет. Я всегда рассчитывал, что дождусь, когда это сделаешь ты. Ой, ну что ты, — поспешно сгреб он меня руками. — Какая ж ты стала слезливая дама.
— Прости, — прошептала я.
Я развернула письмо. Из него тут же выскользнул листочек поменьше, со слегка обтрепавшимся левым краем.
— Я сделал для тебя чистовую копию из своей офицерской книжки. По иронии судьбы, — медленно проговорил он, — моя немеркнущая слава поэта, как ты изволила однажды выразиться, проистекает всего лишь из чернового наброска.
Я поднесла к глазам листок. Наверху было выведено «За морем», ниже шли четырнадцать строк, такие сдержанные и вызывающие столько воспоминаний, и заканчивающиеся с невероятной для меня нынче ясностью:
…И в этот смутный час слепого рока
Мечты о ней хранят мою судьбу.
И впредь, пока за морем
Ее стук сердца в унисон с моим,
Все побеждает Вечность.
— Оно твое, — молвил Джулиан.
Я молча кивнула — слова были неуместны. Я вновь обратилась к сложенному письму.
Джулиан смущенно кашлянул:
— Оно совсем недлинное. Я писал его в ужасной спешке.
Я перечитала письмо дважды, затем еще раз — стихотворение. Потом, ни слова не говоря, вложила один листок в другой, согнула, как было, и сунула обратно в конверт.
— Все хорошо? — спросил Джулиан.
Я вновь кивнула, повернулась к нему, безвольно позволила уложить себя рядом на песок.
— С днем рождения, дорогая.
— Год назад, — заговорила я, с минуту помолчав, — я еще даже не знала тебя. И вообще не представляла, что на свете может существовать такая сильная и вечная любовь. Смешно, правда? — Я положила ладонь ему на грудь, наблюдая, как она мерно вздымается и опускается под моими пальцами. — Чарли и еще парочка аналитиков вытащили меня тогда отметить день рождения. Мое двадцатипятилетие. Типа, отличный повод повеселиться. Мы завалились в текс-мекс-бар
[70] в Трибеке, хорошенько хлопнули по текиле…
Джулиан фыркнул.
— Да я как раз много и не пила, — попыталась защититься я, — я вообще не сильна по этой части. Хотя на следующее утро похмелье меня все же мучило.
— Бедняжка.
— В любом случае таким вот был мой прошлый день рождения. А теперь я здесь…
— Ну да. Только, боюсь, без текилы.
— И слава богу. Мне достаточно тебя. — Развернувшись в его объятиях, я приподнялась к его лицу, погладила ладонями его щеки. — Милый мой Джулиан, спасибо тебе. Твои подарки на мой день рождения — самые чудесные на свете. Причем оба. — И, склонившись к нему, крепко поцеловала.
— М-м, совсем не стоит благодарности.
— Знаешь, ты бесподобен во всем. И в любви, и в браке. Ты вообще замечательный муж.
— Ну, это, в конце концов, дело всей моей жизни, — просиял он.
Я поцеловала его в краешек подбородка.
— Когда мы вернемся, я постараюсь быть тебе такой же хорошей женой.
— Так ты уже такая есть.
— Я буду вставать пораньше и готовить для тебя оладьи.
Я стала целовать его, неторопливо продвигаясь от подбородка к ямочке под горлом.
— Ха! Ха! И еще раз ха! Я в это поверю, только когда увижу собственными глазами. Ой!.. — вскрикнул он, когда я ущипнула его под мышкой.
— Ну, может, хотя бы по воскресеньям, — продолжила я его щекотать. — И стану тебе делать пенные ванны.
— Пенные… ванны… Ой! Господи… помилуй… — задыхался он от смеха.
— И натирать тебе спинку. Аппетитным кокосовым маслом.
— Ну… хватит… уже… Кейт, прекрати… маленькая ты плутовка… — беспомощно извивался он.
Тогда я поднялась на корточки, склонилась к его уху:
— Спорим, до воды не догонишь!
Я резко рванула с места, разметая из-под ног песчаную пыль. Впереди, под небольшим уклоном в сотню ярдов, усыпанным чистым белесым песком, под жарким белым солнцем сияла манящим аквамарином прекрасная лагуна.
Джулиан, как всегда, легко догнал меня, обхватив левой рукой за талию, и как только искрящаяся рябь достигла моих бедер, потянул меня вслед за собой вниз. Вмиг над нами сомкнулась кристально прозрачная вода, и тут же его загорелое тело крепко обхватило мое. Очень скоро две наши мокрые, хохочущие головы высунулись рядом над водой.
Как будто искушая своим счастьем самих богов.
ОТ АВТОРА
Свой вклад в публикацию «За морем» — и сознательно, и сами того не подозревая — внесло так много людей, что, пожалуй, будет не совсем честно, что я выделю лишь некоторых.
Я бесконечно признательна судьбе, что мои поиски литературного агента и начались, и закончились на несравненной Александре Мачинист, которая за одну бурную, сумасшедшую неделю сумела вытянуть мое творение из кучи сырых набросков, и ее безграничная вера в мои сочинения сделала немыслимое возможным.
Моя горячая благодарность Рейчел Кахан, Лорен Каплан и всей замечательной команде издательства «Патнем» — как за их восторженное приятие моего романа, так и за дельные советы и опытное руководство по превращению рукописи в книгу, которую с удовольствием встретили многие и многие читатели.
