— По британскому времени сейчас девять, — сообщила я. — Они совсем скоро приземлятся. Если уже не приземлились.
Холландер повернулся ко мне.
— Что ж, хорошо, — решился он. — Если все пойдет плохо и если они все же… — У профессора перехватило в горле, и он резко мотнул головой. — Тогда я это сделаю. Но вам же надо как-то подготовиться. Ведь вы окажетесь в Саутфилде в 1916 году. Вам понадобится какая-то одежда, еда, крыша над головой. Нужно будет добраться до Франции. Вам потребуются деньги.
Я опустила взгляд на запястья.
— Это не проблема, — сняла я с руки тройной золотой браслет, один из немногих драгоценных подарков Джулиана, что я носила постоянно. — Еще у меня есть серьги. Они потянут на несколько унций. Когда там окажусь, могу обменять их на местные деньги. Золото всегда остается золотом.
— А ожерелье? — кивнул Холландер, указав на мою шею.
— Ожерелье? — удивилась я, вскинув руку к вороту, и глянула вниз. — Ой, как оно там очутилось? Когда он успел… Верно, когда я поднялась наверх привести себя в порядок к ужину.
На самом деле наверх я убежала, почувствовав новый приступ рвоты. Когда я вышла из ванной, Джулиан стоял в спальне с крайне обеспокоенным видом.
— Я в порядке, — обронила я. — Ничего необычного.
Он обхватил меня руками и, крепко прижав к себе, держал минуту-другую, ничего не говоря.
— Надеюсь, тебя больше не мучает никакое чувство вины, — проговорила я, уткнувшись ему в грудь. — Я счастливейшая женщина на свете, ведь я ношу твое дитя!
— Кейт, порой ты оказываешься куда сильнее меня. Знаешь ли ты об этом? — Внезапно развернув меня, Джулиан что-то надел мне на шею, поспешно застегнув своими проворными пальцами, пока я не успела что-то возразить. — Это свадебный подарок. И ты не вправе отказаться.
Потом, снова повернув меня к себе, стал целовать меня, но не с той раздразнивающей неторопливостью, как обычно, а страстно, неистово — так, словно от этого зависела вся его жизнь.
Так что я со всеми треволнениями напрочь забыла про его подарок на шее.
И вот я наконец оглядела его, ощупала пальцами: крупные, идеально круглые жемчужины размером с леденцовые шарики, черные и белые попеременно.
— Его я продать не смогу. Это свадебный подарок Джулиана.
— И все же, на всякий случай я отправлю вас вместе с ожерельем, — практично решил Холландер. — Просто уберите его подальше в карман.
Я завозилась с застежкой, пытаясь расстегнуть, но пальцы у меня так дико тряслись, что в итоге пришлось просить о помощи профессора.
Наконец с ожерельем в руке я прошла к шкафчику, где висел мой плащ, взятый на случай обычной для Британии дождливой погоды, и опустила нитку жемчуга во внутренний карман.
Холландер, прокашлявшись, решительно заговорил:
— Как я уже говорил, вам предстоит добраться до Франции. Весьма советую переправляться через Фолкстон: через Дувр оно, может, и быстрее, однако, полагаю, и намного опаснее. Не забывайте про немецкие подлодки. Будь мы сейчас у меня в кабинете, рядом с моими рабочими записями, я бы с точностью мог вам сказать, на какие паромы не стоит садиться.
Согласно кивнув, я уселась обратно в свое кресло.
— Зато я хоть сейчас могу с предельной точностью вам сообщить, где его следует искать во Франции, — продолжал профессор. — До выхода в тот роковой рейд Джулиан провел семидесятидвухчасовой отпуск в Амьене, где совещался с отдельными офицерами из дивизионного начальства по вопросам новой тактики. Артур помогал ему все это организовать. Видите ли, он целые месяцы старался добиться от них приказа, дабы сменить… Хотя вряд ли это имеет какое-то значение, — помотал он головой. — Как бы то ни было, в свой первый день в Амьене Джулиан посетил заутреню в местном кафедральном соборе. Это абсолютно установленный факт, с точностью до минуты. Так что вы можете дождаться его снаружи. — Тут Холландер о чем-то задумался, на лицо его наползла мрачная тень.
— Заутреню?
— Ну да, самую раннюю утреннюю службу, — стряхнул оцепенение Холландер. — В данном случае — католическую мессу.
— Джулиан — католик? — опешила я.
— Вы разве об этом не знали?
— Нет, не знала…
Вот и еще одна нераскрытая коробочка. Я онемело уставилась на пузырьки в стакане с колой.
Холландер между тем погрузился в молчание. Я подняла голову, изучающе глядя на профессора, на его выцветшие голубые глаза, печально смотревшие с круглого лица с грузным отвислым подбородком. Во всем его облике ощущалась такая мучительная тяжесть, словно преодоление земной гравитации Холландеру давалось все с большим трудом. Почему все же именно он? Как это вышло? Как может самый обычный смертный человек обладать столь сверхъестественной, необычайной мощью?
— Профессор, — произнесла я наконец, подавшись к Холландеру и взяв его ладонь, безвольно лежавшую на столике, — до нашего прибытия осталось два часа. Вам, вероятно, надо поведать мне все, что вы об этом знаете. Просто на всякий случай.
Саутфилд находился в шестидесяти милях к северо-западу от Манчестера. С каждым ярдом, выстилавшимся из-под колес нанятого нами автомобиля, мне все труднее и труднее становилось подавлять панику. Я знала, что самолет с Джулианом должен был приземлиться двумя часами ранее, то есть у Артура с Джеффом была уйма времени, чтобы дотащить Джулиана до могилы Флоренс Гамильтон, чтобы реализовать любой из возможных сценариев, один невообразимее другого.
Чтобы унять страх, я заставляла себя сконцентрироваться на каких-то иных, сиюминутных задачах. Например, не забывать все время держаться левой стороны дороги. Или преодолеть здешнюю кольцевую развязку, оставшись целыми-невредимыми. Или следить за скоростью, постоянно переводя километры в мили.
Впрочем, это мало что давало. Я до предела разгоняла эту маленькую жестянку под названием «Фиат» — а двигались мы все равно едва ль быстрее тракторов, убиравших урожай на полях по обе стороны дороги.
— Ваш супруг — миллиардер, — ворчал Холландер, — а вы не могли взять автомобиль пошустрее?
— Это единственное, что у них оставалось. Не забывайте, как поздно мы прилетели. Машины получше разобрали с утренних рейсов. Кроме того, — добавила я, переведя рычаг трансмиссии на третью передачу в расчете придать больше сил этим убогим колесикам, — это вы у нас тут марксист, а лично я целиком за «Мазерати».
Я все пыталась шутить, однако, но правде, была ужасно напугана, ведь каждое потерянное мгновение приближало Джулиана к роковой развязке. И возможно, все больше отдаляло от меня. Мне вовсе не улыбалось отправляться спасать его в 1916 год — я хотела бы поспеть вовремя и спасти его сейчас, остаться с ним в своей эпохе.
В отличие от многих знаменитых английских поместий, Саутфилд не был передан в Фонд национального наследия в середине прошлого века, в пору немыслимо, аж до девяноста процентов, взлетевших налоговых обложений. Семейство Эшфордов большую часть года проводило в своем имении, хотя, разумеется, совсем не так, как было заведено во времена Джулиана: без охоты на лис, домашних балов и одиннадцати садовников, трудившихся день напролет. Но тем не менее Саутфилд оставался семейной резиденцией и не был открыт для публики. И это представляло для нас немалую проблему, поскольку вдоль трассы не было ни единого указателя, направляющего к поместью.
