Кед с глухим «бум» свалился на пол, но мою ногу отпускать не торопились.
Прошлись по ней массирующими движениями, мягко разминая, пуская искры по всему телу.
— Вряд ли на съемках получилось бы сделать так. — Низкий голос вызывал только одно желание — зарычать.
Хотя вру.
Еще одно желание он вызывал определенно, и поклясться могу, эта дракономорда об этом знала.
В ту минуту, когда я об этом подумала, Гроу подхватил туфельку и так же медленно надел мне на ногу. После его прикосновений кожа горела, и я чувствовала облегающий стопу материал каждой клеточкой.
Понимая, что, если он проделает то же самое со второй, ни в какой ресторан мы уже не пойдем, я шустренько стянула кед, отбросила в сторону и сунула ногу в стоящую рядом туфлю. После чего так же шустро вскочила.
— Мы, случайно, никуда не опаздываем? — поинтересовалась, оглаживая платье.
Гроу поднялся стремительно, но текуче, почти телом по телу.
Я едва подавила желание отпрянуть, когда мне кивнули в сторону двери.
— Не терпится поужинать, Зажигалка? — Тембр его голоса напоминал нечто среднее между рычанием дракона и распевкой. В общем, я понимаю, почему оказавшиеся рядом с ним женщины теряют голову и трусы.
Не знаю, что быстрее.
— Учитывая, что я сегодня съела всего один сэндвич во время обеда, — да.
— Чудесно.
Я вот тоже так подумала.
Особенно когда мы вышли за дверь, оставив за ними воспоминания о скользящих по моей стопе пальцах и снопах искр, рассыпающихся от каждого такого прикосновения. Вальцгарды за нами не пошли, приказ о возможности оставлять меня наедине с Гроу был в силе и по сей день, вот только сейчас я уже не была настолько уверена, что это было правильное решение. По крайней мере, если Леона не хотела устроить нам служебный роман, а она совершенно точно этого не хотела.
— Куда мы едем? — спросила между делом, чтобы остановить поток мыслей, сворачивающих совершенно не в том направлении.
— В «Хрустальную иглу». — Гроу ткнул в панель вызова лифта.
А я поняла, что мне нужно было остаться в кедах. Нет, мне совершенно точно нужно было остаться в кедах, потому что падать с каблуков гораздо неприятнее.
«Хрустальная игла» — одна из самых крутых высоток Зингсприда.
Ладно, скажу так: «Хрустальная игла» — это достопримечательность бывшей столицы Аронгары, куда ежедневно стекаются тысячи туристов, чтобы подняться на самую верхнюю точку.
Семьсот метров над океаном.
Семьсот метров сверкающего стекла и металла (последний не виден), а на самом верху — ресторан с прозрачными полами, стеклянными стенами, на высоте, при одной мысли о которой желудок сжался до размера орешка и начал подбираться к горлу.
К счастью, именно в этот момент двери лифта распахнулись и я ввалилась в них под глухой аккомпанемент сердца. Сочным «хрумк» створки скользнувшей вниз кабины отгрызли дверь моей квартиры и оставшихся там вальцгардов от окружающей меня реальности. Запоздало мелькнула мысль, что надо было отправить ребят погулять ну или попросить их пройтись с Бэрри. А что? Надо же пользоваться преимуществом «сестра первой леди».
— Зажигалка, у тебя такие глаза, потому что ты в восторге, или ты хочешь что-то мне сказать? — поинтересовался Гроу, пристально глядя на меня.
Перевела на него взгляд, чувствуя, как сердце стучит в подушечках ледяных пальцев.
— Я? Нет, ничего. Я в восторге, — заявила как можно более небрежно.
Что там говорили про борьбу с собственными страхами? Нужно делать то, чего боишься?
Значит, будем бороться.
И начнем прямо сейчас.
— Ты уверен, что проблем с Гайером не будет? — спросила я.
Сама не знаю, зачем спросила. Наверное, чтобы не думать о «Хрустальной игле» или о смуглых, скользящих по панели управления флайсом пальцах. Они двигались с той же легкостью, как минутами ранее — по моей ноге, и это вызывало, ну… весьма определенные чувства.
— Не будет, — отмахнулся Гроу. — Гайер из тех, кто любит угрожать, но боится действовать.
— На площадке он выглядел очень целеустремленным.
— До того, как я его нагнул, или после?
Я не выдержала и фыркнула.
Профиль Гроу отчетливо выделялся на фоне скользящего за стеклом города. В этот момент я выяснила две вещи: первое — если смотреть на небоскребы через стекло, содержимое моего желудка на выход не просится, и второе — горбинка на носу ему идет. Не желудку, понятное дело, режиссеру, который похитил мой мозг.
М-да.
Что ни говори, а с романтикой у меня весьма странные ассоциации. Сейчас, когда я на него смотрела, мне хотелось снова коснуться чуть колючей щетины на подбородке. И возможно, не только щетины.
Последняя мысль увела меня в непроходимые дебри, из которых можно было не выбраться, поэтому я отвернулась и сквозь лобовое стекло стала смотреть на город. Сейчас мне страшно не было, вот ни капельки.
— А с Лархаррой?
Гроу пристально на меня посмотрел. На миг, правда, но тем не менее на этот миг мы поменялись ролями, его взгляд скользнул по моему профилю, по линии губ и подбородка. Не выдержала и повернулась к нему.
— Тебя правда это интересует?
— А не должно? — хмыкнула я. — Мы вроде как команда.
— Мы действительно команда, — подтвердил он. — И ты молодец, Зажигалка.
— Ладно, комплимент принят. — Я поспешила свернуть с темы, почему-то, когда меня ругают, мне гораздо спокойнее, чем когда хвалят. Особенно когда меня хвалит Гроу, у меня от этого шаблоны в крошку и мозг кипит. Одно радует, если он кипит, значит, он все еще есть. Мозг, в смысле. — В общем, если это проблема, можешь не отвечать.
— Нет никакой проблемы, — хмыкнул он, уводя флайс на восьмерку. Так называли аэромагистраль, обтекающую Зингсприд понятно по какой форме. — Точнее, есть, но она в Хайрмарге.
— О как.
— Ага. Это мой отец.
В этот момент я порадовалась, что пристегнута и что вообще сижу. Ляпнуть не в тему — это дар, который достался мне в нагрузку при рождении. Тем не менее сдавать было уже поздно, поэтому я уточнила:
— Зачем?
— Ему нужен наследник.
— И…
— Срочно.
О как, дубль два.
— Иными словами, меня хотят видеть в Хайрмарге до конца весны. Я сказал, что до конца года, он обиделся, из-за этого возникли дипломатические проблемы в Лархарре.
Мне как-то разом вспомнился наш разговор в пустошах и слова Гроу о том, что он уходит из шоу-бизнеса из-за драконов. Из-за того, что невозможно запереть пламя в себе, из-за того, что невозможно разорваться на два мира.
