Как жаль! Как жаль! Макмастер пробегал глазами по строкам из непонятных слов, неразборчиво написанных Титженсом. Квартира вместо дома... Без развлечений... ребенок «живет сестры»... Он перечитывал слова снова и снова. Ему трудно было связать фразы друг с другом без предлогов и знаков препинания.
Человек с блестящими волосами слабым голосом сказал: «Герти — горячая штучка, но не для Будапешта, с этими его цыганочками, о которых ты мне рассказывал. А ведь Герти живет со мной вот уже пять лет. Шикарная женщина!» Голос его друга звучал так, будто тот страдает от несварения. Титженс, Сэндбах и генерал сидели с прямыми, как кочерга, спинами.
«Как жаль!» — думал Макмастер.
Это он должен был сидеть рядом... Как приятно было бы, если бы он вообще сидел рядом с министром. В рядовом случае он, Макмастер, так бы и поступил. Лучшие из местных гольфистов обыкновенно играли с высокопоставленными гостями, но на юге Англии мало кто мог превзойти Макмастера. Играть он начал в четыре года — маленькой клюшкой и найденным где-то мячиком за один шиллинг; тренировался неподалеку от города каждое утро, когда шел в сельскую школу, возвращался на обед, шел обратно в школу — и домой. Его путь пролегал по холодным, заросшим камышами песчаным берегам, вдоль серого моря. В обувь набивался песок. Найденный мячик за один шиллинг прослужил ему три года....
Макмастер воскликнул:
— Боже правый! — Из телеграммы он только что понял, что Титженс собирается ехать в Германию во вторник.
Словно в ответ на это восклицание друга, Титженс проговорил:
— Да. Это невыносимо. Генерал, если вы не остановите эту свинью, я сам это сделаю.
Генерал прошипел сквозь зубы:
— Погоди минутку... Погоди... Может, кто другой его остановит.
Мужчина с темными блестящими волосами сказал:
— Если Будапешт — это и впрямь город красивых девушек, дружище, со всеми этими турецкими банями и тому подобным, то в следующем месяце мы непременно закутим там!
Его друг, опустив голову, что-то, казалось, бурчал про себя, с опаской поглядывая на генерала из-под прыщавого лба.
— Не то чтобы я не любил жену, — продолжил темноволосый. — Она очень даже ничего. К тому же у меня есть Герти. Горячая штучка! Шикарная женщина... Но я бы сказал, что мужчине требуется... Ох! — неожиданно воскликнул он.
Генерал, очень высокий, худой, румяный мужчина с белыми волосами, зачесанными вперед, спрятав руки в карманы, неспешно направился к их столику. Он остановился где-то в двух ярдах поодаль, но казалось, что ушел очень далеко. Склонился над столиком, и те, кто за ним сидел, подняли на него широко распахнутые глаза — такими глазами смотрят школьники на аэростаты. Он сказал:
— Рад, что вам понравилось наше поле для гольфа, господа.
Мужчина с залысинами воскликнул:
— Очень! Замечательное поле! Первоклассное! Играть на нем сущее наслаждение!
— Однако, — продолжил генерал, — обсуждать свои... э-э-э... домашние дела в... в людном гольф-клубе неуместно. Вас могут услышать.
Господин с блестящими волосами привстал и хотел было возразить:
— Н-но...
— Бриггс, заткнись, — пробормотал другой.
Генерал продолжил:
— Я глава клуба. И моя обязанность — следить за тем, чтобы его членам и гостям было комфортно. Надеюсь, вы не возражаете.
Генерал вернулся на свое место. Он дрожал от досады.
— Приходится самому становиться таким же хамом, как и они! — проворчал он. — Но что еще делать?
Двое мужчин из города поспешно ушли переодеваться; в комнате повисла зловещая тишина. Макмастер подумал о том, что по меньшей мере для этих тори конец света уже настал. Конец Англии! В сильнейшем душевном смятении он вернулся к телеграмме Титженса... Титженс едет в Германию во вторник. Он хочет уйти из департамента... Немыслимо. Невообразимо!
Он снова начал перечитывать телеграмму. На тонкую бумагу упали тени. Достопочтенный мистер Уотерхауз встал между торцом стола и окнами.
— Мы вам так благодарны, генерал! — сказал он. — Из-за этих мерзких извращенцев и их гадких историй мы самих себя не слышали. По милости вот таких вот господ наши дамы и становятся суфражистками! И это их оправдывает... — А после добавил: — Здравствуйте, Сэндбах! Всё отдыхаете?
Генерал проговорил:
— А я-то надеялся, что вы возьмете на себя труд отчитать этих негодяев.
Мистер Сэндбах с выступающей вперед бульдожьей челюстью и короткой черной шевелюрой, вставая, рявкнул:
— Здравствуйте, Скотерхауз! А вы все грабите народ?
Мистер Уотерхауз, высокий, сутулый, растрепанный, приподнял полы своего плаща. Плащ был изрядно потрепан, а из рукавов торчали соломинки.
— Вот все, что от меня оставили суфражистки, — посмеиваясь, сказал он. — Нет ли среди вас случайно гения по фамилии Титженс? — Он взглянул на Макмастера.
— Вот Титженс, а это — Макмастер, — проговорил генерал.
— О, так это вы? — очень дружелюбно поинтересовался министр. — Я просто хотел воспользоваться возможностью и поблагодарить вас.
— О боже! — воскликнул Титженс. — За что?
— Вам виднее! — сказал министр. — Без ваших расчетов мы не успели бы предоставить отчет в парламент до начала следующей сессии, — уточнил он и хитро добавил: — Правда ведь, Сэндбах? —А потом снова обратился к Титженсу: — Инглби сказал мне...
Титженс весь выпрямился и побледнел. Запинаясь, он произнес:
— Это не меня надо благодарить... Я считаю...
Тут вмешался Макмастер:
— Титженс... Ты... — Он и сам не знал, что скажет.
— О, вы слишком скромны, — заверил его мистер Уотерхауз. — Уж мы-то знаем, кого благодарить... — Он перевел слегка отсутствующий взгляд на Сэндбаха. И его лицо озарилось.
— О, послушайте, Сэндбах! — сказал он. — Подойдите ко мне, а? — Он отошел в сторону на несколько шагов и обратился к одному из своих молодых спутников: — Эй, Сэндерсон, принеси этому малому выпить. Что-нибудь крепкое. — Сэндбах неуклюже выскочил из своего кресла и подскочил к министру.
Титженс взорвался:
— Я слишком скромен! Я!.. Свинья... Грязная свинья!
— В чем дело, Крисси? — спросил генерал. — Вероятно, ты и в самом деле слишком скромен.
— Плевать я хотел на скромность. Дело серьезное. И из-за него я оставлю работу в департаменте.
— Нет, нет! — вмешался Макмастер. — Ты неправ. Это неправильная позиция. — И он с искренним чувством принялся растолковывать генералу суть дела. Это предприятие уже доставило ему немало неприятностей. Правительство запросило у департамента статистики отчеты, в которые должны были входить именно те данные, которые им очень хотелось представить палате общин в рамках нового законопроекта. Представлять его должен был мистер Уотерхауз.
