– Привет, Мари.
– Послушай, нам нужно встретиться.
– Зачем?
– Надо обсудить ваш разговор с Педро. Я хочу понять, что происходит.
Сердце привычно сорвалось со своего места и стало куда-то падать, в глазах потемнело.
– Хорошо, – еле выдавила я. – Когда?
– Давай на следующей неделе.
– Нет, давай завтра, я не хочу переживать все выходные. Ты знаешь, как я дорожу этой работой.
– Да, конечно, я понимаю, но завтра никак не смогу. Но я постараюсь. До связи.
Я поехала на концерт «Ленинграда». Мне удалось уговорить себя ни о чем не думать и получать удовольствие. Было интересно, как проходят такие концерты в Париже. У нас в Израиле это проводилось в больших весьма ободранных ангарах, народу – тьма, всегда можно было встретить кучу друзей. Но несмотря на то, что «Ленинград» приезжал к нам много раз, я как-то ни разу не собралась на их концерт. Мне также было интересно, какие в Париже живут русские, что это за люди, как они одеваются и ведут себя. Ведь я совсем не знала настоящих россиян, кроме Ирки. Я нашла зал и встала в очередь у входа.
Помещение было просто великолепным – с шикарными люстрами, со стенами, обитыми красным бархатом. Публика выглядела очень симпатично – молодые и не очень, одетые совершенно по-парижски люди вели себя по-европейски. Мне стало стыдно, что я заранее решила, что все русские здесь наверняка какие-то привозные жены вроде этой Анжелики, жены Николя, или разбогатевшее жлобье. Многие зрители тоже пришли в одиночку и жались к стене, ожидая начала концерта. Я подошла к стоявшей неподалеку девушке и поинтересовалась, одна ли она. Она ответила, что да, и мы решили провести концерт вместе. Между делом общались. Она рассказала, что живет в Париже с детства, у нее двое детей и как раз сейчас она разводится и не знает, чем заняться в жизни.
Мы плясали и скакали под разухабистые и смешные песни группы «Ленинград». Впервые за долгое время мне было по-настоящему весело. Ребята выкладывались на все сто и заводили публику по максимуму. Иногда у меня в голове возникала противная мысль: вот же талантливые люди и умеют работать, а я – бессмысленная и жалкая бестолочь, потребляю плоды их труда, и никуда не гожусь, и ничего на свете этом не умею.
Домой я вернулась поздно, Гай предложил встретиться, но я отказалась, слишком устала. Я это отмечаю здесь лишь потому, что это был едва ли не единственный раз, когда я отказалась от встречи с ним. Он-то отказывался от моих приглашений гораздо чаще.
Мари все-таки назначила встречу в понедельник, так что в выходные мы с Гаем обсуждали, как мне нужно с ней держаться и что именно говорить.
– Может быть, она и милая, но она вовсе не хочет тебе добра, ей плевать, – объяснял Гай.
– Да, я знаю. Я думаю, что я ей все расскажу про Карин и весь этот бардак. До сих пор я надеялась, что она не будет мне мстить и поэтому не хотела разводить эту грязь, все же она очень много сделала для меня. Мне совесть не позволяла, а теперь уже терять нечего.
– Да, ты совершенно права.
В понедельник Мари спросила меня:
– Я хочу прояснить, как прошла твоя встреча с Педро, что ты поняла из вашего разговора.
Я рассказала Мари, как прошла встреча и что я из этого ровно ничегошеньки не поняла. Объяснила, что работа по моим проектам постоянно откладывается, видимо потому, что они не так важны, как другие.
– Педро сказал, что о тебе плохие отзывы.
– Что это значит – «плохие отзывы»? – не поняла я.
– Я не могу сказать от кого. Я хочу разобраться, что, собственно, произошло. Ведь все было так хорошо, как до этого дошло?
И мне пришлось рассказать все, что произошло с Карин, включая оскорбительные сообщения, сохраненные у меня в телефоне.
– Я знаю, что вы больше не подруги, – сказала Мари. – Дай мне время, я изучу ситуацию, и мы посмотрим, можем ли мы как-то реорганизоваться, чтобы вы не работали вместе. Кроме того, мне нужно будет спросить о тебе у Лоранс.
Я вернулась в офис, рассказала Лоранс о беседе с Мари и предупредила ее, что ей предстоит беседа обо мне. Бедняга Лоранс не знала, куда себя девать.
Вечером я пришла забирать Роми от Гая. На улице было по-весеннему светло. Мы сидели на крылечке и курили.
– Я должен тебе кое в чем признаться, – сказал он.
– Давай.
– До того как мы с тобой начали встречаться, я переспал с Гаэль.
– ?
– Я знаю, что я дурак. Я совсем не горжусь этим.
– Ну ладно, ты мне ничего не должен, и это было раньше.
– Наверное, не надо, чтобы она знала, что происходит между нами. Она расскажет Карин и будет только хуже.
– Ты со всеми подругами своей бывшей жены переспал? Так, для справки интересуюсь.
– Нет, ну перестань. Я с тобой ничего не начинал, пока думал, что вы подруги. Заметь, когда ты здесь была из-за отключенного электричества – тоже.
– Да ладно. Проехали. Я не буду ей говорить.
Но Гаэль выпытывала у меня информацию о Гае каждый раз, когда мы ехали на работу. Однажды я сказала ей, что у меня сильно задерживаются месячные. Она скорчила хитрое лицо и сказала, что все понимает. Я соврала, что это было еще в Израиле, когда я ездила в отпуск, но она мне не поверила.
На работе мы пошли обедать вместе с Лоранс. Я видела, что ей как-то не по себе.
– Ты хочешь мне что-то сказать?
– Да… послушай… мне кажется, тебе нужно искать другую работу.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что я говорила с Мари.
– И она так сказала?
– Нет, но я чувствую… Она попросила меня написать о тебе, но только отрицательные вещи.
– Понятно.
Аппетит у меня сразу пропал.
Когда мы вернулись в офис, от Гая пришла эсэмэска: «Зря ты все рассказала Гаэль».
Я перепугалась, что теперь и он не станет со мной общаться и я останусь совсем одна, и ответила: «Я не понимаю, о чем ты». «Неважно, я сам виноват».
Вечером я пришла к нему за Роми, и мы вышли на крыльцо:
– В чем дело вообще? – спросила я.
– Гаэль позвонила мне сегодня и стала говорить, что это отвратительно, что я потерял в ее лице прекрасную женщину и ей очень неприятно теперь.
– А ты ей что сказал?
– Что она ошибается, и между мной и тобой ничего нет.
– А что было между ней и тобой? Не будет же она вот так кипятиться из-за одного раза.
– Ну неважно… Просто это задело ее чувства, а она действительно очень хороший человек.
– Ну заебись теперь! А ты в курсе, что я тоже живой человек и, можешь себе представить, у меня тоже есть чувства?! Или вы тут белые господа с чувствами, а я – чернавка, которую себе можно спокойно ебать, потом ебать других, но чувств у меня быть не может? Охуеть просто! – я встала и собралась уходить. – Да, и пока вы тут занимаетесь своими важными проблемами и разбираетесь, кто кого ебал в чувства, меня увольняют и я уезжаю в Израиль. Идите вы все на хер.
