Я-то испугалась, что мои дела его больше не интересуют, оказалось, зря.
– Верке могу позвонить хоть сейчас. И Матвею. Его номер у сиделки точно есть. Остальных я не знаю.
– На похороны Олега все наследники соберутся, а пока и Верки достаточно.
– Мы пойдем на похороны?
– Надо же проводить человека в последний путь. Заодно посмотрим, что там за публика.
Я тут же позвонила Верке. Первым делом она сообщила, что похоронят Олега завтра, на предложение встретиться согласилась, даже не спросив, с какой стати. Трепалась еще минут десять, пока мы наконец не простились.
– Сегодня в 18.00, – сказала я, убирая мобильный.
– Отлично. За это время успею навестить Чуйкова.
– Я с тобой, – вскакивая, заявила я.
– Зачем? – вроде бы удивился он.
– Что значит «зачем»? Мы же команда, в смысле, мы вместе пытаемся выяснить…
– Скажи лучше, что без меня скучаешь, – нагло предложил он.
– Скажу, что предпочла бы держать тебя перед глазами, – сладенько улыбнулась я.
– Звучит как-то двусмысленно. Ну ладно, я не в претензии. Поехали.
Всю дорогу я косилась на Савву и гадала: глупо его подозревать или все-таки нет? Подозревать очень не хотелось, это стало ясно довольно быстро.
– Ты во мне дырку просверлишь, – заметил Савва, сворачивая на светофоре.
– Деньги ведь для тебя не главное? – решилась я.
– Ну…
– Что «ну»? Если ты от дедова наследства отказался, значит, у тебя есть принципы. Так?
– Ну…
– Есть или нет?
– Есть.
– А человек с принципами не станет совершать преступление. Тем более человек, которому на деньги наплевать, раз он от них спокойненько отказался.
– Откуда тебе знать, что спокойненько? Может, я ночи не спал?
Тут он резко затормозил, машину слегка занесло, а Савва повернулся ко мне и гневно спросил:
– Ты что, за киллера меня приняла?!
Я попробовала сообразить, в каком месте прокололась, а главное, что на это ответить.
– Точно, – глядя на меня, кивнул Савва. – Ну, спасибо тебе, милая…
– Ничего подобного. Я просто… у каждого бывают не лучшие минуты… Сомнения и все такое, – промямлила я. – Савва, а что я должна была думать? То есть я вовсе не думала, но… Полное дерьмо, – закончила я и отвернулась.
Мы немного посидели молча.
– Злишься? – спросила я.
– Все-таки ты не безнадежна, – усмехнулся он. – Кое-какая логика прослеживается. Киллеры работают за деньги. А я в них не особо нуждаюсь. То есть у меня их куда больше, чем надо. Так на фига тогда напрягаться, да еще грех на душу брать?
– Вот именно, – закивала я. – Так я Каверину и сказала.
– Так это что же, его идея?
– Он уверен, ты появился неслучайно. И твое поведение… он имел в виду сломанный нос и челюсть.
– Дурак твой Каверин. На хрена киллеру обращать на себя внимание? Можешь мне поверить: они люди тихие и незаметные.
– Откуда ты знаешь? – испугалась я.
– От верблюда, – посуровел он. Покачал в досаде головой, и мы поехали дальше.
Дверь нам открыла женщина лет шестидесяти, седые волосы выбивались из-под тонкой косынки, она настороженно смотрела на нас, не произнося ни слова.
– Виктор Евгеньевич дома? – спросил Долгоруков.
– Нет, – покачала головой она.
– А когда будет?
– Не знаю. Он здесь не живет.
– Тогда, может, вы подскажете, где его найти?
– А вы из банка? – хмуро поинтересовалась женщина.
– Нет. Нам его рекомендовали как хорошего мастера.
Женщина чуть расслабилась.
– Кто порекомендовал?
– Полищук Сергей Геннадьевич.
– Полищук? Не знаю такого. Ладно, заходите, – отступая в сторону, предложила она.
Мы вошли в тесную прихожую, где у стены напротив стоял спортивный велосипед.
– Идемте в кухню.
Следом за хозяйкой мы оказались в кухне, светлой, уютной, с кружевными занавесками и электрическим самоваром на столе.
– А почему вы про банк спросили? – поинтересовался Савва, устраиваясь на стуле, перед этим весьма критически его оглядев. Стул заскрипел, но выдержал.
– С кредитом все никак не разберется. С работы уволился, кредит платить нечем.
– А почему уволился?
Женщина махнула рукой.
– Не знаю. Как семья погибла, вся жизнь наперекосяк пошла.
– Вы его мать?
– Тетка. Мать померла, когда ему восемь лет было. Взяла к себе, не в детский же дом отдавать. Так и тянула своих двоих и Витьку. Детки разлетелись, кто куда, а он со мной.
– Велосипед его?
– Велосипед? Да. На работу на нем ездил. Не знаю, как парню помочь. Ясно, что горе горькое, но время прошло, пора бы успокоиться, жизнь по-новому начать. Ведь он молодой, женился бы, детей завел.
– А что с его семьей случилось? – влезла я.
– Под машину попали, и жена, и дочка. Такая беда… Он прийти скоро должен. Звонил недавно.
– Значит, вы вдвоем живете?
– Живем. У него вообще-то своя квартира есть, сдаем ее, какие-никакие, а деньги. У меня пенсия. Витя, когда за ум берется, неплохо зарабатывает. Руки у него и впрямь золотые.
– А сейчас работает?
– Сегодня вот пошел приятелю помочь. Перед этим лежал лицом к стенке. Глаза, говорит, ни на что не смотрят. А до того носился не пойми где. Беда с ним, – махнула она рукой.
– Мы, пожалуй, на улице его подождем, – поднялся Савва. – Чтобы вам не мешать.
– Да вы мне не мешаете. А вот и Витя, – глядя в окно, сообщила женщина.
Вскоре мы услышали, как хлопнула входная дверь, и мужской голос спросил:
– Мама Нина, ты дома?
– Дома, дома, куда мне деться? Тут тебя люди ждут.
В кухню заглянул мужчина лет тридцати пяти, невысокий, коренастый, одетый в джинсы и темную футболку. На нас смотрел с беспокойством. Подозреваю, ему очень хотелось сбежать, такое желание вполне отчетливо читалось на его, в общем-то, приятной физиономии. Но вместо этого он спросил:
– Вы ко мне?
– Да, надо бы поговорить. Покурим на улице?
– Я не курю. Идемте в комнату.
Комната оказалась совсем маленькой. Вплотную к окну стояли стол, заваленный какими-то бумагами, диван, над ним – полка с книгами, напротив – бельевой шкаф.
