«С этим туго», – напомнила я себе, чтобы не особенно увлекаться.
Мы прошли в комнату и устроились в мягких креслах. Елена сидела с прямой спиной, сложив руки на коленях.
– Я подумала, может, Люба куда-то уехала? Обычно она предупреждает…
– Ни мне, ни Пелагее ничего об этом неизвестно, – пожал плечами Савва.
– С Полиной Сергеевной я виделась… Возможно, стоило обратиться в полицию, но она решила, ты с этим справишься лучше.
– Она меня переоценивает.
– Если Люба просто уехала, а мы заявим в полицию… вряд ли она скажет нам спасибо.
– Тогда ей стоило предупредить о своем отъезде. – Савва вновь пожал плечами.
– Последнее время ее что-то беспокоило.
– Ее всегда что-то беспокоит.
– На этот раз, боюсь, все было серьезно. За ней кто-то следил.
Услышав это, Савва едва заметно поморщился.
– И это вовсе не фантазии, – поспешно добавила Елена Яковлевна, вероятно, тоже заметив его реакцию. – Мы пили на кухне чай, Люба подошла к окну и… что-то ее очень напугало. Я спросила, в чем дело, и она ответила: «Такое чувство, что за мной следят». Я, признаться, растерялась: кто следит, с какой стати? А она мне говорит: «Вы не все обо мне знаете. В моей жизни было такое, что я предпочла бы забыть, но прошлое иногда возвращается». Так и сказала.
– Вполне в ее стиле, – кивнул Савва, особо не впечатлившись.
– Я подошла к ней, – продолжила Елена, – с намерением ее успокоить, но там возле дерева действительно стоял мужчина. И он, без сомнения, не хотел, чтобы его видели.
– Может, кто-то из соседей вышел воздухом подышать?
– Это еще не все. На следующий день я столкнулась возле подъезда с незнакомым мужчиной. Он выглядел каким-то взвинченным. Стоял около двери, когда я выходила. Я спросила, к кому он пришел, потому что он показался мне подозрительным. Я даже позвонила охране… но это уже потом… Человек этот развернулся и пошел прочь, почти побежал.
– И вы позвонили охране?
– Да. Из квартиры. Все думала, стоит ли позвонить, и позвонила. Знаешь, Савва, многие преступления удалось бы предотвратить, будь люди более ответственными.
– Совершенно с вами согласен.
– Охранник сказал, мужчина интересовался, в какой квартире живет Люба, вроде записал адрес неправильно, то ли тридцатая, то ли тринадцатая. А на самом деле третья. Назвался мастером по ремонту бытовой техники. Но он совершенно не был похож на мастера. К тому же Люба его не вызывала, ничего у нее не ломалось.
– Очень интересно. Когда это было?
– На прошлой неделе, во вторник. В четверг Люба заглянула ко мне, собиралась идти в кино. И с тех пор я ее не видела.
– Н-да, – помолчав немного, произнес Савва. – Надеюсь, она хватила лишнего, вызвала мастера и потом забыла об этом. Иначе получается какой-то шпионский триллер. Человек из прошлого и внезапное исчезновение. Даже для Любаши это, пожалуй, перебор.
– Савва! – укоризненно сказала Елена Яковлевна. – Как ты можешь! Ее нет уже несколько дней… И, смею тебя заверить, последнее время она не позволяла себе лишнего. – В этом месте щеки Елены слегка порозовели, должно быть, произносить что-то подобное она считала ниже своего достоинства.
«Забавная старушенция», – подумала я, а Савва, словно решив ее доконать, спросил:
– То есть пила в меру, хоть и каждый день?
– Я знаю, как ты к этому относишься, но бывают обстоятельства… И Люба, как тебе известно, никогда не теряла человеческого достоинства.
– Нет, конечно. Просто стояла на парапете моста и кричала, что немедленно утопится.
– Это было один раз.
– Три, – уточнил Савва, и его собеседница поджала губы. – Надеюсь, она в каком-нибудь отеле предается пороку винопития, и я ее довольно быстро найду, – должно быть, почувствовав вину, вздохнул Савва. – Или она сама найдется.
Елена, кивнув, поднялась, с намерением нас покинуть, но вдруг опять села.
– Я должна тебе сказать, – начала решительно. – Вряд ли Люба поблагодарит меня за это, но чувствую, что должна. Поверь, на этот раз все серьезно, Савва…
– Я верю, верю, – закивал он.
– Ну так вот. У Любы появился мужчина. – Она произнесла это таким тоном, каким обычно говорят «нас обокрали» или «мы идем ко дну».
До меня уже дошло: дама склонна к театральности и некоторым преувеличениям. В глазах Саввы появилось страдальческое выражение, и я задумалась, к чему это отнести – к чужой любовной истории, которую предстоит выслушать, или ревности?
Я знать не знала, что у них за отношения с Любашей, и допускала оба варианта, хотя склонялась к первому.
– Она вам о нем рассказывала? – поинтересовался Долгоруков, потому что пауза вдруг затянулась.
– Нет, – покачала головой Елена. – Но все было понятно без слов. Она вдруг ожила, стала каждый день выходить из дома, не ночевала несколько раз и очень часто посещала парикмахерскую.
– Ага, – кивнул Савва, – и на этом основании вы решили…
– Саввушка, понять, что женщина влюблена, совсем несложно, – снисходительно улыбаясь, развела руками Елена.
– Так, может, мы напрасно бьем тревогу? – обрадовался он. – И Любаша с милым другом где-то отдыхает, забыв сообщить о своем счастье?
– Они расстались, – трагически произнесла Елена.
– С чего вы взяли? Она вдруг перестала ходить в парикмахерскую?
– Мне непонятна твоя ирония… Думаю, тот человек больно ранил ее. Она… она страдала. Я видела это и пыталась с ней поговорить, но она закрылась. И я очень боюсь, еще одно ужасное разочарование окончательно подкосило ее.
– А предыдущее разочарование – это ты? – кой-то черт влезла я, обращаясь к Савве, и нарвалась.
– Подобные замечания неуместны, милочка, – заявила старушенция. – Где вы воспитывались?
По ее мнению, я могла вырасти в пансионе для благородных девиц, но родители деньги зажали?
– Извините, – поспешно ответила я, а Савва весело мне подмигнул.
– О мужчине, как я понял, вам ничего не известно? – спросил он, обращаясь к Елене.
– Нет, – покачала головой она.
– А когда он примерно появился, можете сказать?
– Пару месяцев назад. Она так похорошела… порхала, точно на крыльях. Ты бы видел ее… Что ж, я пойду. Надеюсь, вы найдете ее живой и невредимой, но… у меня дурное предчувствие. Вчера ворона села на подоконник и ударила клювом в стекло… – И Елена, кивком простившись, торжественно покинула комнату.
– Ворона – это серьезно, – пробормотал Савва, услышав, как хлопнула входная дверь.
– Занятная бабуля, – кивнула я.
