У д. Петровицы 4 сентября 1941 г. мы окопались, наша рота отбила две атаки противника, и готовились к отражению третьей. Немцы шли на нас нагло, стремились любой ценой прорваться к Петергофу, в тот день нас сильно бомбила вражеская авиация, но, к счастью, ни одного попадания бомбы в окопы не было, так что мы пока держались. Хотя мы вырыли себе даже и не окопы, только ямки такие, чтобы было хоть немного голову прикрыть. Вообще, за всё время я так и не смог привыкнуть к авиабомбежкам, ведь мало того, что самолёт летел и стрелял, он ещё и бомбы бросал. Вскоре после налёта на позиции нашей первой и соседней третьей роты вылезло 6 танков. Они вышли на прямую наводку и остановились, даже не маневрировали, черти. К счастью, у нас были приданы два противотанковых орудия, хорошо замаскированные, они ударили по немцам, и два танка загорелись, остальные стали отползать, открыв огонь по пушкам, в итоге одну из них им всё же удалось уничтожить. Первая рота была на левом фланге батальона, окопы тянулись вдоль опушки леса, для атаки немцам не очень удобно, поэтому они сначала попробовали на крепость позиции наших соседей, но те им дали жару, и тут на нас опять поползли вражеские танки. Оставшаяся противотанковая пушка всё-таки сумела подбить один танк, из него повалил густой дым, ему снесло башню, но остальные танки сразу же сосредоточили свой огонь на пушке, после ещё пары выстрелов она умолкла. И вот головной танк был уже в нескольких сотнях метрах от наших окопов, он неторопливо выцеливал ротные пулемётные точки и уничтожал их. Мы открыли огонь по его смотровым щелям, это, видимо, всё-таки помешало немцу целиться точно, но было понятно, что вскоре наши пулемёты всё-таки будут уничтожены и положение станет катастрофическим. Тем более что он прямо перед моими глазами проутюжил позицию станкового пулемёта нашей роты, правда, расчёт выжил и всё-таки продолжал бить.
Командование 1-го батальона Ново-Петергофского военно-политического училища войск НКВД.
Знаете, когда я увидел перед собой танки, у меня была только одна мысль - если их не остановить, то нам всё, хана будет. Так что я выпрыгнул из окопа и побежал к танку, но меня подвела забинтованная голова, видимо, танкисты меня заметили, пришлось залечь, но всё-таки их пулемёт короткой очередью прошил то место, которое я успел за долю секунды до стрельбы покинуть. Тут и танкисты, и я поняли, что мне удалось достичь так называемой «мёртвой зоны», где из пулемёта меня уже не достать. Тогда танк немного попятился, но, чтобы им отойти, нужно же время, а я уже подобрался на расстояние броска гранаты, я швырнул ту самую связку, раздался мощный взрыв, и немецкий танк встал. Меня взрывной волной накрыло, я, видимо, потерял сознание.
Сандружинница 1-го батальона Вера Царёва.
Очнулся оттого, что несколько курсантов из роты трясли меня за плечи. Очнулся, и представляете, первое, что увидел - как немецкий танкист вылезает из танка и явно хочет убежать. Тогда я на автомате подхватил с земли винтовку и дважды насадил немца на штык. Тут вылез второй, я и его штыком заколол. До сих пор вспоминаю, как у немца тело на штыке скрипело. Знаете, здесь со мной что-то случилось, а приколол немца к земле, зло такое взяло, не знал, что с ним делать, я его колол, колол, кровь хлыщет, немец уже и не дёргается даже, везде кровь, а я колю, колю, колю... И представляете, вылезает третий танкист, но не убегает, а из автомата выстреливает мне в левую руку, раздробил кость, сволочь. Я одной рукой вытаскиваю штык, и его тоже заколол. А патроны-то в обойме были, но не стрелял, сам сейчас не пойму, чего не выстрелил!
Мы, курсанты, снова в кучу собрались, стоим себе, дураки, радуемся, помог нам только крик лейтенанта Сёмина: «Танки слева!» Возле меня разорвалась немецкая мина, я упал, вскакиваю, кровь из ран на теле течёт, смотрю, вокруг и убитые, и раненые, тут ещё один танк подобрался поближе и из пулемёта по нам бить начал. Ну всё, думаю, что такое делается, прямо невозможно сражаться из-за этих танков, тогда я оттащил к окопам командира отделения Опалько, он был ранен, прислонил его к дереву, уже беспомощный совсем. Взял его связку гранат, подполз к танку сбоку и подбил ими второй танк. Тут я выключился, дальше ничего не помню.
После мне рассказывали, что ко мне подбежала наш санинструктор роты Вера Царёва (у нас были санинструкторами две родные сестры, это была младшая, а ещё с нами была Зоя, старшая, их мама работала поваром в нашем училище), перевязала меня, кстати, на моём теле насчитали 14 ран, как я так носился с такими ранениями по позициям, сейчас спроси, не смогу ответить. В начале 1942 г. за этот бой я получил орден Боевого Красного Знамени.
Интервью и лит. обработка Ю. Трифонова
Копанев Александр Николаевич
Копанев Александр Николаевич
Первого июля нам огласили приказ по Управлению военных морских учебных заведений (ВМУЗ) контр-адмирала Самойлова о создании Отдельной курсантской бригады ВМУЗ. Каждое учебное заведение, подведомственное ВМУЗ, обязали направить по одному истребительному батальону в состав формируемой бригады морской пехоты под командованием капитана 1 ранга Рамишвили.
Названия батальонов говорили о их принадлежности к одноимённым учебным заведениям. КУОПП - Краснознамённый учебный отряд подводного плавания, «Дзержинский» - Высшее военно-морское инженерное училище - два батальона, «Фрунзе» - Высшее военно-морское командное училище - отправило на фронт несколько батальонов и сводный отряд, «Кронштадтский» - Кронштадтское военно-морское фельдшерское училище, «Орджоникидзе» - училище связи, «Каляева» - морское инженерно-строительное, ВМИТУ.
В ВММА для формирования батальона в составе трёх рот были выделены курсанты 2-го и 3-го курсов. Командовать батальоном назначили начальника 3-го курса полковника береговой службы В.М. Ржанова.
Это был достойный командир. Культурный, выдержанный, в меру требовательный к подчинённым, на которых никогда не повышал голоса. Ещё до ПВМ Ржанов окончил морской кадетский корпус. В конце августа 1941 года Ржанов передал командование батальоном командиру 1-й роты капитану Калюжному, а сам ушёл на повышение. На Невской Дубровке Ржанов уже командовал 4-й бригадой морской пехоты, а войну закончил генералом и после жил в Ленинграде.
5 июля 1941 года утром нас выстроили на плацу академии. Начальник академии сказал вдохновенную речь и зачитал приказ о создании истребительного батальона ВММА в составе трёх рот (две роты составлял мой второй курс, а одну роту - третий курс). Сразу началась экипировка курсантов.
Отправляющимся в батальон выдали зелёные плащ-палатки, каски, солдатские вещмешки, серые вязаные подшлемники с вырезом только для глаз и закрывающие голову и шею.
