Могильщики закрыли гроб, забили его и на веревках, под рев, плач и скорбные рыдания близких опустили в могилу. Царь первым бросил туда горсть земли. За ним это сделали все остальные. Вскоре над могилой вырос холмик, над ним вознесся дубовый крест.
Скорбная процессия двинулась к дому Дроги на поминки.
Савельев подошел к Царю, который стоял у изгороди вместе с князем Крыловым, и проговорил:
– Государь, дозволь спросить?
– Спрашивай, князь Дмитрий.
– На поминках будешь?
– Не смогу, помяну в Кремле.
– Понял.
Царь кивнул на Крылова и сказал:
– Возьмешь у Юрия Петровича деньги, раздашь ратникам, семье погибшего вдвойне. Да, сына того полоцкого сапожника, который дрался до конца вместе с тобой, ты устроил?
– Гордей Бессонов взял его к себе.
– Ему отдельное мое содержание через князя Крылова.
– Ты и так слишком щедр, Государь.
– Для людей, верных отчизне нашей, Государю, Вере Православной, кто бы им ни был, не жалко ничего. Гнев и опала на изменников и предателей, тех, кто сеет в головах людей смуту, добиваясь своих коварных и корыстных целей.
– Достойные слова, Государь.
– Я уезжаю, князь Крылов останется. С ним реши все дела, помимо ратных, и покуда отдыхай вместе с дружиной. – Иван Васильевич неожиданно улыбнулся и осведомился: – Как наследник-то, Дмитрий Владимирович?
– Растет, Государь.
– Это хорошо. – Царь снял с пальца перстень с дорогим камнем, передал Дмитрию. – Это, князь, ему от меня. Подрастет, соберется жениться, отдай. Пусть помнит первого Царя.
– Тебя, Государь, в народе никогда не забудут. Даже через столетия.
– Ну ты и сказал, князь! Да и не в том дело. Помнить могут по-всякому, главное, чтобы Русь наша благоденствовала. В том мое предназначение. А память? Будут помнить, хорошо, не будут, значит, не заслужил. Извини, князь, мне пора. Ульяне от меня поклон, сыну твоему крепкого здравия.
– Спасибо, Государь.
– Бывай, князь. – Царь со свитой и охраной уехал.
Процессия прошла в дом Дроги. Там были выставлены столы, скамейки. Все по православному обычаю помянули убиенного раба Божьего Тараса, выпили понемногу. Как начало темнеть, разошлись.
Князь Крылов, пробывший на поминках до конца, зашел к Савельеву домой. Ульяна занялась Владимиром, мужчины же устроились в просторной горнице.
Крылов достал из-за пазухи четыре мешочка с деньгами.
– Это тебе. – Он передал один князю. – Другой твоим ратникам. В малом мешочке деньги для сына сапожника.
– Понял.
– Ну и это семье Дроги.
– Все передам, – сказал Савельев. – Честно говоря, у меня другой вопрос к тебе есть, Юрий Петрович.
– Спрашивай.
– Не знаешь, не мыслит ли Иван Васильевич в ближайшее время дать новое задание особой дружине?
Крылов улыбнулся и ответил:
– Знаю.
– Так скажи.
– А на что? Ты как воевода обязан держать дружину в полной готовности выступить по первому же приказу Государя.
– Но мне надо как-то рассчитывать свою жизнь. Собрался с Ульяной и сыном ехать в вотчину, так Государь в Полоцк послал. Захочу сейчас туда же, а тут опять посыльный прискачет. Мне-то ничего, я к этому привык и всегда готов, но Ульяне-то каково!
– Ты прав. Ладно, так уж и быть, скажу тебе тайно. До поздней весны, когда реки войдут в берега, распустятся деревья и кусты, установятся дороги и тропы, дел для твоей дружины не предвидится. Может, и до лета.
– Это уже немало. Спасибо. А потом что?
Крылов развел руками:
– Слишком уж много ты, Дмитрий Владимирович, желаешь узнать из того, что известно только самому Государю.
– Ну да, это так. Ладно, хоть это у нас есть.
– Я бы не утверждал, князь. Возможно, есть. Однако не исключено, что уже завтра Иван Васильевич вызовет нас с тобой и даст задание, которое надо срочно выполнить.
– Посеял надежду и тут же растоптал ее! Что за характер у тебя, Юрий Петрович?
– Какой есть. Да ведь не во мне же дело, Дмитрий.
Савельев вздохнул.
– Не в тебе. Вина не желаешь?
– Нет, благодарствую, помянули Тараса, хватит. Проводи, поеду к себе, устал, с утра на ногах.
Савельев с Крыловым вышли во двор. Прошка подвел коня. Князь легко вскочил на него.
– Бывай, Дмитрий!
– Бывай, Юрий Петрович.
Крылов уехал к себе на Варварку.
Дмитрий вернулся в дом, прошел в покои.
Ульяна растирала сына какой-то мазью.
Он был голенький и очень маленький, но не капризничал. Увидел Дмитрия, заулыбался во весь беззубый рот.
– Смотри, признал! – проговорила Ульяна.
– Как же он не признает отца родного?
– Не все вот так-то.
– Но он же наш с тобой ребенок. Лучше всех!
Ульяна улыбнулась, ничего не сказала и стала заворачивать сына в пеленки.
Дмитрий сидел на лавке и смотрел на это. И было князю хорошо, покойно на душе. Вот так бы сидеть всю жизнь среди самых родных людей. Но служба Государева превыше всего.
Савельев вздохнул и вышел из покоев во двор. Стемнело, на небе появились звезды, начал трещать лед на Москве-реке.
Хорошо-то как дома! Тот, кто не знает разлуки, никогда не испытает и счастья встречи с любимыми людьми. Русский князь прекрасно знал это по себе.
