Еще более пугающим являлось то, что она поняла смысл
сказанного: «Старую любовь нельзя забыть».
Боль отступила, свет померк, воцарилась абсолютная тишина.
Сторми открыла глаза. Ее машина стояла частично на дороге, а частично на
грязной обочине. Оглянувшись назад, она заметила на асфальте длинные следы от
шин. Бросив взгляд вперед, она увидела, что фургон тоже остановился и Максин с
Лу уже спешат к ней.
Сторми снова закрыла глаза. Да, многое теперь изменилось, и,
прежде всего, она сама. С тех пор, как вышла из комы.
Она тогда не все время провела на больничной койке. Она
покинула стены лечебницы и собственное тело, чтобы оказаться… где-то еще.
Сторми не могла отделаться от ощущения, что обратно в свое
тело она вернулась уже не одна. Вместе с ней пришла некая сущность. Возможно,
это владелица того голоса, говорящего на неизвестном языке. Теперь они вместе
обитали в одной телесной оболочке.
Максин забарабанила в окно со стороны водителя, и Сторми
опустила стекло.
— Я в порядке, — заявила она.
— Что случилось? Сторми, ты потеряла сознание без
видимых причин! Что с тобой?
— Ничего. Правда. Я… я просто заснула, вот и все.
Макс не поверила в подобное объяснение. Изучающе вглядываясь
в лицо подруги, она вдруг удивленно вскрикнула:
— Сторми, что с твоими глазами?
— Что? Что с ними такое? — Девушка посмотрелась в
зеркало заднего вида. Из его глубины на нее воззрилась незнакомка с
угольно-черным взглядом. Постепенно цвет ее глаз изменился с черного на
привычный ярко-голубой. Сторми подавила дрожь и снова повернулась к подруге,
стараясь придать своему лицу непроницаемое выражение. — С моими глазами
все в порядке, Макс. Наверно, солнечные лучи сыграли со мной злую шутку, —
спокойно произнесла она.
Максин бросила на нее взгляд украдкой.
— Но…
Лу положил руку ей на плечо:
— Тут неподалеку есть закусочная. Наверное, нам стоит
заехать туда, чтобы передохнуть.
— Отличная идея, — согласилась Максин, кивая
Сторми. — Подвинься. Я поведу.
Сторми сочла за лучшее не спорить с подругой, особенно когда
та была так обеспокоена. И она что-то видела. Сторми вообще удивлялась, что ей
удавалось так долго скрывать свои странные симптомы от Безумной Макси — это
было совсем нелегкой задачей. С ней уже несколько раз случались подобные
происшествия: внезапное ослепление, затем непонятные вспышки света и невнятный
шепот. Но до сегодняшнего дня она никогда не видела четких изображений людей и
не слышала внятной речи, ни на иностранном, ни на ее родном языке. Что бы с ней
ни происходило, ситуация явно ухудшалась. Черт побери, она никому не могла
открыться, даже Макси. По крайней мере, до тех пор, пока не поймет, что же с
ней творится — и что все это означает.
Она опустила солнцезащитный козырек и, снова посмотревшись в
зеркало, с облегчением убедилась, что глаза ее привычного цвета.
Максин завела машину.
— Так ты расскажешь мне, что произошло?
— Честное слово, Макс, не знаю я. Я просто устала и,
похоже, ненадолго задремала.
— И все?
— И все.
Максин поджала губы, и Сторми поняла, что пора сменить тему
разговора.
— Послушай-ка, Макс, помнишь те листовки, которые мы
рассылали, чтобы создать себе рекламу?
— Помню, конечно.
— Ты отправила одну Джейсону Беку?
Максин нахмурилась:
— Да, листовку и визитку. Я разослала их всем, кому
только можно. А почему ты спросила?
— Сама не знаю. Просто вспоминала его недавно.
— В самом деле?
Сторми кивнула, затем указала на что-то впереди:
— А вот и закусочная. Лу заворачивает за угол.
— Возможно, там места побольше, чтобы припарковать этот
танк. Мы тоже повернем. — С этими словами она въехала на стоянку.
Сторми подумала о том, что ей с успехом удалось отвлечь
внимание подруги. Ей очень хотелось потереть голову — не то чтобы было больно,
но чувствовалось напряжение. Однако она так и не решилась воплотить свое
намерение в жизнь. Если она даст слабину и покажет Максин, что находится далеко
не в первоклассной форме, та будет хлопотать вокруг нее, словно наседка над
цыпленком.
— Я умираю от голода, — заявила Сторми. Макс свято
верила, что наличие аппетита — это признак хорошего самочувствия.
— Я тоже, — согласилась Максин, останавливая
машину рядом с фургоном.
— Как проходит поездка? — поинтересовалась
Сторми. — Есть ли какие-то сдвиги с Лу?
— Нет, черт побери! Он включил на полную громкость
радио, передающее музыку в стиле кантри, чтобы свести возможности разговоров к
нулю.
— Может, хочешь остаток пути провести в моем
обществе? — Она похлопала по стопке CD-дисков. — У меня есть
«Disturbed». [Взволнованный (англ.).]
— Это ты выглядишь взволнованной, — сказала
Максин, подмигивая подруге. Снова посмотрев на Сторми, она нахмурилась. —
Думаю, часть дороги я поеду с тобой, чтобы ты могла передохнуть пару часов.
— Я же просто пошутила, Макс. Тебе нужно ехать в одной
машине с Лу. Вдруг фургон попадет колесом в какую-нибудь вмятину на дороге и ты
от толчка приземлишься прямиком ему на колени? Разве можно упускать такую
возможность?
— Черт побери, у меня будет миллион возможностей, когда
мы разместимся в особняке.
— А я думала, он не собирается оставаться с
нами, — удивилась Сторми.
— Он тоже так думает, — ответила Максин, — но
я на всякий случай запихнула его рюкзак тебе на заднее сиденье.
Сторми оглянулась и действительно увидела большой кожаный
рюкзак, который ей не принадлежал и на который до настоящего времени она даже
не обратила внимания.
— Какая я наблюдательная, да? — полу
вопросительно-полуутвердительно произнесла она. — Ко мне в машину мог бы
пробраться серийный убийца, а я его не заметила бы.
— Там недостаточно места для серийного убийцы, —
возразила Макс.
— Эй! — Лу постучал в окно автомобиля. — Что
вы там застряли?
Ухмыляясь, Максин открыла дверцу и выбралась из машины.
Сторми последовала за подругой, но ноги ее предательски
подрагивали, а по телу разлилась неприятная слабость. Словно она работала до
полного изнеможения. Только это было не так.
Подобное уже случалось с ней раньше, но недомогание быстро
проходило. Оно никогда прежде не было таким ярко выраженным и интенсивным.
Когда она впервые почувствовала слабость, то обратилась к врачу и прошла ряд
тестов, не выявивших ничего вызывающего беспокойство.
