– Мы должны тебя получше изучить. Хочешь спросить, почему из всех только тебя? Причины две. Одна тебе, я думаю, понятна. Ты – первая женщина в силах безопасности, тем более скоро станешь офицером. Мы должны быть уверены, что не ошиблись. Вторая причина проверки в том, что ты провела много времени вне Республики, во внешних кланах…
Вера удивленно подняла глаза на офицера:
– Я была в одном клане, как вы это называете. И этот клан – диггеры, а диггеры – это союзники Республики. И туда я – рожденная в Республике – ушла не сама, меня туда отвел следователь…
– Как ты там оказалась – я знаю, – грубо прервал ее офицер. – Меня интересует, что было до того, как ты там оказалась, и что было после того.
– Что было до того? Вы меня спрашиваете, что было до того, как чистильщики вырезали все поселение МегаБанк? Убили мою мать, отца – администратора МегаБанка, братьев, друзей?
Вера не выдержала и быстро поднялась с табурета. Офицер положил руку на плечо Вере, не грубо, но сильно надавил, усаживая ее на место, после чего нагнулся и почти в самое лицо Вере ледяным тоном произнес:
– А я не уверен, что ты – дочь Пруднича Владимира, убитого администратора МегаБанка, я не уверен, что ты рождена в Республике, я ни в чем не уверен. Потрудись меня в этом убедить.
Вера смотрела на офицера, не веря своим ушам. Сначала обида, а потом и злоба переполнили ее.
– У меня есть свидетель – следователь. Позовите его, он вам подтвердит, что я – дочь Владимира Пруднича.
Офицер с пренебрежением ответил:
– Следователь может подтвердить только то, что он нашел тебя там после нападения чистильщиков и что ты представилась дочерью администратора Владимира Пруднича.
– Но он видел меня в МегаБанке до нападения, когда приходил по поводу убийства моей матери.
– Представь себе, следователь не рассматривал всех детей. Во всяком случае, в его рапорте значится, что он не помнит, была ли ты в МегаБанке до нападения.
– Но тогда… Я вспомнила, – Вера не заметила, как заняла позицию оправдывающейся, и с радостью выпалила: – Следователь должен помнить один момент. Когда они нашли стоянку чистильщиков и уничтожали их, там с чистильщиками была тетя Нина из МегаБанка. Тетя Нина узнала меня и умоляла, чтобы я за нее заступилась…
– Вот этот момент из рапорта следователя как раз меня больше всего и настораживает. Он сообщил, что одна чистильщица стала просить тебя о помощи. Я еще раз повторяю: чистильщица просила о помощи девочку, которая представилась дочерью администратора поселения МегаБанк, все жители которого сутки до этого были жестоко убиты. Не улавливаешь мою мысль?
– Но тетя Нина просила меня о помощи, потому что она сама из МегаБанка. Ее обратили… ее заставили… она согласилась с ними быть…
– Откуда ты это можешь знать? Ведь с твоих слов, ты торчала в какой-то трубе! У тебя нет никаких доказательств того, что ты та, за кого себя выдаешь! И то, что чистильщица просила о помощи тебя, – явный признак того, что и ты – чистильщица, по крайней мере в прошлом. И у меня есть гора других оснований подозревать в тебе врага Республики.
Вера теряла над собой контроль, ее мышцы сами собой напряглись. В беспорядочном течении мысли формировался неясный план, как вырубить этого вояку, двух штатских и бежать из этого кабинета, из Центра. Бежать к своим, в Урочище, хотя туда нельзя. Бежать к диггерам – вот куда ей надо. Она уже ждала удобный момент для осуществления своего сумбурного плана, но в этот момент вмешалась в разговор инспектор-психолог, до этого молчавшая и внимательно наблюдавшая за Верой. Она мягко сказала:
– Майор, а я все-таки начинаю ей верить. До этого не верила, а теперь думаю, что она та, за кого себя выдает. Доверьтесь моему профессиональному опыту, я умею читать людей. Вера, ты успокойся, пока не надо ничего говорить и объяснять. Просто подробно все напиши с самого начала, с самых своих первых воспоминаний: все, что знаешь про отца, мать, жителей МегаБанка – тех, кого ты помнишь. Потом про диггеров: всех, кого знаешь, кого помнишь. Если то, что ты сообщишь, – правда, а я почти уверена, что это правда, офицер это проверит и все подозрения отпадут.
Вера писала очень долго, с непривычки у нее онемели пальцы, с напряжением сжимавшие карандаш. Офицер на это время куда-то ушел. Женщина внимательно следила за тем, что пишет Вера, и иногда просила что-то уточнить. Второй психолог топтался у Веры за спиной, действуя на нервы. Иногда он нагибался, заглядывал из-за Вериной спины в бумагу и неожиданно, выкрикивая почти в самое ухо, задавал совершенно неожиданные вопросы:
– Сколько было жителей в МегаБанке до нападения чистильщиков?
– Двадцать семь, кажется.
– Врешь – двадцать девять.
– Может быть, я не помню, я была слишком мала.
– Это – хорошая отговорка. Ладно. А сколько всего диггерских бригад и сколько всего диггеров в Муосе?
– В бригаде обычно десять-пятнадцать диггеров. А сколько бригад – я не знаю, не задавалась целью их считать…
– Отлично! – с ехидством заявил психолог. – Пробыв столько лет с диггерами, она не знает, сколько их! Зато соблаговолила сообщить, сколько диггеров в одной бригаде – информацию, о которой знает каждый ребенок в Республике. Это должно добавить доверия к тебе? А где диггерские стоянки, ты тоже не знаешь?
– Почему же, знаю. Но не все, конечно. Ментопитомник – я там жила, это центральная стоянка диггеров. Еще две-три… Но почему вы и это проверяете? Сомневаетесь, что я была у диггеров, или что? Ну это еще проще проверить: в рапорте следователь, надеюсь, сообщил, куда меня отвел и откуда забрал; да и с Антончиком можете пообщаться – он подтвердит. Или в этом есть какая-то проблема?
– Есть проблема! Еще какая! – из-за спины раздался спокойный голос офицера.
Вера и не заметила, как он снова вошел в кабинет. Она обернулась на голос. Офицер и оба психолога молчали. Лицо офицера изменилось, на нем не было прежней суровости и неприязни к Вере. Теперь он выглядел намного старше, каким-то усталым и чем-то озабоченным. После минутной тишины инспекторша положила свою руку на ладонь Вере и спокойно, почти ласково глядя ей в глаза, сообщила:
– Мы на грани войны с диггерами.
Вера не верила услышанному, она быстро переводила взгляд то на инспекторшу, то на инспектора, то на офицера. Не было похоже, что они шутят или врут. У нее вырвалось само собой:
– Как же так, они же союзники Республики!
– Они были нашими союзниками, а может быть, ими никогда и не были. Их религиозные байки, тяга к Поэме Знаний – это прикрытие. В их планы входит насаждение своих сумасбродных аскетических идей и доминирование в Муосе. Их практически не интересуют материальные блага, не интересуют ресурсы поселений Республики. Их интересуют сами люди, главным образом дети. Такие же, какой была ты, когда впервые у них появилась.
– И что, вы хотите сказать, что они нападают на поселения и отбирают детей силой?
