— По-моему, он хороший. Ничего дурного я не чувствую.
Та подняла голову.
— Не знала, что ты читаешь в сердцах.
Девушка пожала плечами.
— Дело не в магии. Просто интуиция.
Джоэль вернулся с подносом, уставленным чашками и всякой
всячиной, которую британцы добавляют в чай. Холли понравилось, что сливок и
сахара хозяин не пожалел.
— Колдовать здесь можно? — спросил Томми.
— А как же! Например, очаровывать. — Молодой человек
улыбнулся ему, поставил поднос и смущенно отвел глаза.
Томми понял, что с ним флиртуют, и осклабился.
— Я и раскладушки для вас приготовил в спальне, — сказал
Джоэль и добавил, обращаясь к Холли: — Вам, конечно же, уступлю свою кровать.
— Королевский прием, — пробормотала Кари.
Холли промолчала. Ей было уже все равно. Кари так давно ее
ненавидела, что это успело наскучить, но верная Аманда все-таки одернула
девушку:
— Лучше помалкивай.
— Перестаньте. — Саша подняла руки.
Трудно было поверить, что эта женщина с нежным, юным лицом и
стройной фигурой — мать двоих детей. Живая, подвижная, она выглядела совсем
девчонкой. А еще Холли никак не могла понять, как это Саша вышла замуж за
Майкла Деверо. Ведь она такая добрая!
— На нас напали. — Холли опустилась на софу. Джинсы
отсырели, ноги промокли. — Вы заметили соколов?
— Да, — застенчиво улыбнулся Джоэль. — Я прочел заклинание,
чтобы укрепить ваш оберег.
— Оно помогло, — сказал Томми, принимая чашку из рук Джоэля.
— Спасибо вам. И за чай тоже.
— Что теперь? — спросила Холли.
Ее одолевала усталость, а нервы все равно были на пределе.
Она жила в постоянной тревоге. Казалось, она всю жизнь только и делала, что
убегала от врагов, а Сан-Франциско, работа на конюшне, семья — просто чужой,
странный сон.
Неужели она никогда не сможет расслабиться? Сумеет ли
вспомнить потом, как это: не следить за каждым своим шагом, не оглядываться, не
спать урывками?
Вот о чем размышляла Холли, попивая чай. По лицам остальных
было видно, что они думают примерно о том же.
Аманда посмотрела на нее и сквозь дымок над чашкой шепнула:
— Благословенна будь, Холли.
«Какое уж тут благословение?» — мелькнуло в голове.
Но девушка ответила, как и полагалось — улыбкой, пусть она
осталась лишь на губах, не тронув заледеневшего сердца.
НИКОЛЬ
Верховный ковен, Лондон, декабрь
В резиденции Верховного ковена «молодоженам» отвели
апартаменты, интерьер которых навевал кошмары.
Николь сидела на кровати с изголовьем, покрытым резными
изображениями уродливых созданий, что склонялись перед Рогатым Богом, стоявшим в
центре на горе из черепов. Как мило! Над ложем из эбенового дерева висел
кроваво-красный балдахин, и с ткани ей ухмылялся Пан, лесной бог похоти.
Скрипнула дверь. Николь выпрямилась, прижала колени к груди
и прошептала охранное заклинание. В дверном проеме вспыхнул прямоугольник
голубого света.
Джеймс Мур, ее муж, посмеиваясь, прошел сквозь пелену и
взмахнул рукой. Завеса лопнула, как мыльный пузырь; ее остатки исчезли в
пустоте, откуда Николь их и вызвала.
— Если я иду к тебе, остановить меня невозможно, —
рассмеялся он. — Смирись, Ники. Ваша магия — ничто по сравнению с нашей.
Кстати, ты могла бы и покориться. Если до Йоля не согласишься, тогда я насильно
свяжу нас узами.
Джеймс высветлил себе волосы. На нем были черные джинсы,
футболка, черная кожаная куртка. В левом ухе висела серьга из черного металла.
— И зачем все эти хлопоты? — буркнула девушка.
Он улыбнулся до ушей.
— Потому что ты такая сладкая.
— Меня же тошнит от тебя.
Он расхохотался.
— Нет. Не тошнит. — Сняв куртку, Джеймс бросил ее прямо на
пол и подошел к кровати. — Правда ведь, миссис Мур?
«Я не закричу, — уговаривала себя Николь. — Не стану ничего
делать. Буду просто сидеть...»
Джеймс медленно приближался к ней, словно ягуар к жертве.
Николь сжала кулаки и стиснула зубы, чтобы не завизжать.
— Я знаю, что ты со мной сделала. — Он стащил с себя
футболку. — Когда мы взяли тебя в плен, ты меня приворожила. Я сразу это понял.
Заклинание отрикошетило в тебя. Верно же, Ники? Ты ведь не думала, что я на
тебе женюсь. Рассчитывала, что влюбленный колдун тебя отпустит.
— Точно, — прошипела она, хоть и обещала себе молчать. — Я
околдовала тебя. По крайней мере, пыталась. А теперь ты на мне женился, и ты...
ты... — Она запнулась, не находя слов. — Я тебя не люблю! Разве тебе все равно?
Глаза у Джеймса были темно-синие. Он похлопал ресницами.
— Конечно все равно. Как же иначе? Я ведь колдун, а мы не
верим в любовь. — Он усмехнулся и добавил: — Зато верим в желание.
Он подошел к ней вплотную, и Николь всей душой захотела
оказаться где-нибудь подальше.
«Isabeau, ma vie, ma femme
[2], — страстно шептал Жан. — Как я люблю тебя! Как
обожаю!»
Она лежала под ним на брачном ложе, заговоренном чарами
плодородия. Вся комната была усыпана розами — Деверо заставили их расцвести
зимой.
«А меня заставили выйти за него»,— подумала Изабо.
Но она лгала себе. Она отдавалась ему по доброй воле. Нет,
не так. Желала его так же, как он ее.
«Разве я могла мечтать о такой страсти? — думала она, глядя,
как в мерцании свечей глаза Жана вспыхивают огнем. В них отражалось ликование,
триумф. — И все это дарит мне он. Он — источник пламени, горящего во мне. Он
сжигает меня...»
В лондонской квартирке Джоэля Холли вскрикнула и села на
кровати. Пот лил с нее градом, сердце бешено колотилось.
Аманда включила свет.
— Что с тобой? Что случилось?
— Кошмар приснился, — успокоила ее девушка, смахнув темные
кудри с потного лба. — Прости. Ложись.
Аманда медлила.
— Точно все в порядке? Бог мой, да ты вся взмокла!
— Ничего страшного. — Холли настойчиво повысила голос. — Все
нормально со мной. Иди.
— Но...
— Черт побери, Аманда! Оставь меня в покое!
Она хотела заснуть. И снова его увидеть.
Холли демонстративно закрыла глаза и перевернулась на другой
бок.
«Что-то с ней не так, — подумала Аманда. — Она стала такой
взбалмошной, с тех пор как принесла Гекату в жертву. Мне страшно. Да и всем
остальным тоже. Она ведет нас, но кто знает — куда. Спасать Николь? А может, на
поиски Жеро?»
