— В мою комнату! — крикнул шаман. — Давай же, Сесиль!
Она встрепенулась, будто ее имя разрушило какое-то заклятие.
Женщина побежала по коридору, бормоча:
— Да что же это? Что происходит?!
Колдунья догадывалась, в чем дело: на них напали, Верховный
ковен или Деверо. Она ждала этого дня, готовилась к нему. Стоило потерять
бдительность — и началось. Как же их нашли?
Сесиль, Дэн и Ричард влетели в комнату и захлопнули дверь.
«Ловцы снов», перья, кости, свисавшие с потолка, закачались. Сесиль начала
молиться лоа, Дэн призвал на помощь Ворона, свой тотем, а Ричард загородил вход
комодом. Дом гудел, будто по нему катались пушечные ядра. Дверь тряслась так,
что едва не слетала с петель. Окно разлетелось вдребезги.
В комнату влетел огромный черный сокол.
— Берегись! — крикнул Дэн и бросился к Сесиль.
Они упали на пол, укрываясь от летящих все стороны осколков.
Птица закричала. Сесиль украдкой взглянула на нее из-под руки шамана. Сокол
спикировал на Ричарда, но тот вовремя присел, и клюв птицы вонзился в стену. Из
него хлестала кровь. Сокол бил крыльями, как безумный, вертел головой, стараясь
освободиться, но все тщетно.
Дэн стал читать заклятие. Сесиль присоединилась к нему,
по-французски умоляя погубить врага, а его злой дух отослать хозяину. Однако
птица не сдавалась.
Ричард схватил с комода лампу и принялся колотить сокола. Тот
заверещал, но мужчина все бил и бил. Сесиль и не подозревала, что он такой
сильный. Наконец сокол обмяк и упал.
В разбитое окно хлынули бесы. Крошечные твари с чешуйчатой
кожей подергивались, хихикали, пробираясь по осколкам. Они совершенно не
обращали внимания на то, что ранили себя: одни умудрялись отсечь лапу, другие
отрезать коготь, однако продолжали с шумом и бормотанием лезть вперед, как
тараканы или крысы, неуклонно приближаясь к Дэну и Сесиль.
«Холли! Помоги!» — мысленно крикнула Сесиль.
Она не знала, услышит ли девушка ее зов, но Дэн повернул
голову и сказал:
— Молодец. Правильно!
Колдунья почувствовала вибрацию его магической силы.
— Холли! Спаси! Нас обнаружили!
ТРОЙСТВЕННЫЙ КОВЕН
Лондон, Йоль
Наступил Йоль, праздник зимнего солнцестояния. Саша
улыбалась, глядя на две пары, решившие связать себя узами и удвоить колдовскую
силу. Женщина имела право провести этот ритуал, ведь она принадлежала к
Материнскому ковену. Она понимала, что сейчас ее друзьям сила нужна как
никогда. Тучи над ними сгущались, и мирные деньки подошли к концу.
И вот в ночь полнолуния у ворот Вестминстерского аббатства
перед Сашей стояли две молодые пары. Руки влюбленных связывали шнуры,
вымоченные в отварах трав. Скоро она надрежет ладони молодым людям, и они
смешают свою кровь.
Одной из пар были Филипп и Николь. Это Сашу нисколько не
удивило. А вот при виде второй грустно улыбнулась, вспомнив ушедшую невинную
любовь: Томми Нагаи открыл свои чувства Аманде, а та их явно разделяла.
«Жизнь полна неожиданностей, — подумала Саша. — И среди них
много приятных».
Увы, как это часто случается, ритуал принес ей и радость, и
разочарование. Саша надеялась, что Жеро свяжет себя узами с Холли, но он
наотрез отказался.
— В моей крови зло, — сказал он матери. — Я — Деверо.
Именно это Саша и пыталась ему объяснить. Он Деверо, вот что
главное.
Холли мужественно приняла отказ, хотя для нее это явно стало
ударом, ведь узы — высший союз, в который могут вступить колдун и ведьма. Она
любила Жеро и не скрывала этого. Думала, что он согласится пройти ритуал вместе
с ней. В конце концов, она многое вынесла ради него: противостояла Материнскому
ковену, рисковала своей жизнью и жизнями тех, кого любила. А Жеро только и мог
сказать, что он, видите ли, Деверо!
Теперь Холли помогала Саше связывать шнуром запястья других
влюбленных. Сердца Николь и Филиппа горели страстью. Аманда и Томми стали
тихими, застенчивыми друг с другом, совсем как дети.
— Именем Богини отныне вы будете поддерживать друг друга в
часы невзгод, — начала Саша. — Милостью ее черпать силы друг в друге, как господин
в своей госпоже и госпожа в господине.
— Благословенны будьте, — произнесли свидетели.
Алонсо перекрестил молодых людей, а Саша обмакнула в воду
пучок дубовых листьев и окропила влюбленных.
— Пусть госпожа станет покровительницей господину, а
господин — покровителем госпоже.
— Благословенны будьте.
Холли смахнула слезы. Жеро стоял в тени, недосягаемый для
матери-Луны. Девушка не видела его, но помнила каждый его шрам, оплывшую кожу
под глазами, из-за которой казалось, что его лицо тает. Она понимала, почему он
отказался, и все же сердце у нее разрывалось.
«Теперь наша очередь», — мысленно сказала Холли.
Она сознавала, что это огромный риск. Вдруг Изабо потребует
смерти Жана? Вдруг Жан исполнит клятву мщения? И все же ее страсть была неутолима.
Она бы жизнь отдала за него, всех бросила. Она и в самом деле была готова на
это.
Жеро не смотрел на нее, словно боялся, что от его решимости
не останется и следа, если их глаза встретятся. Холли с надеждой ловила его
взгляд, но он так и не повернул головы. Отвернул сердце.
«Я люблю тебя!» — мысленно произнесла она и видела, что он
ответил: «Я знаю».
Холли страдала. Тем временем Аманда и Томми, Филипп и Николь
вступали в союз, более глубокий и крепкий, чем христианское венчание: их
магические сущности сливались воедино. Теперь они представляли собой один
источник силы. Их глаза блестели, фигуры окутывал мягкий свет. Холли еле
сдерживалась, чтобы не убежать.
Наконец Саша объявила:
— Все. Теперь вы связаны.
И тут Николь и Аманда одновременно вскрикнули.
— В Сиэтле беда!
Это была чистая правда. В убежище Роуз включила новости, и
все услышали, что Сиэтл, штат Вашингтон, подвергся нападению загадочных сил.
Происходило что-то невероятное: город затопило; целые кварталы охватил пожар;
людей пожирали «стаи собак», породу которых никто не мог определить; повсюду
находили трупы, а сотни очевидцев твердили, что по улицам бродят мертвецы.
— Майкл! — гневно воскликнула Холли.
Чтобы это понять, не нужны были ни магические кристаллы, ни
руны, хоть она ими и воспользовалась.
— Он хочет, чтобы мы вернулись.
Правда, она совершенно не понимала зачем.
— А что нам делать в Сан-Франциско? — спросила Аманда.
Она беспокоилась об отце, а Сильвана — о тете. Но в новостях
о Сан-Франциско не говорили.
