— Я не любитель грязевых ванн, паровых обертываний и прочих пыток, включенных в стоимость обслуживания, — произнес он без всякого выражения. — Рейчел прекрасно провела время без меня.
Она действительно вернулась с курорта сияющая, а спустя несколько недель погибла.
— Ты прав. Солнечные ванны и тропические коктейли остались в прошлом, — согласилась Энди, словно бесившийся в ней демон исчез — растворился как утренний туман, оставив только чувство неловкости. — Теперь модно ездить в глушь и платить за привилегию строить дороги и складывать из камней стены под проливным дождем.
— По крайней мере, нет риска пожара.
— Забудь дурацкий пожар. Это всего лишь мелкое происшествие. — Конечно, если бы она не учуяла дым, то дом мог бы сгореть, но она вовремя спохватилась. — Крыша не рухнула, никто не пострадал. Годы спустя мы еще будем смеяться «а помнишь…».
— Смеяться?
— Да. — Когда-нибудь они будут рассказывать эту историю маленькому мальчику — копии Клива. — Идиот отец, смелая мамочка, комические пожарные…
На мгновение она представила себе всю семью в сборе по какому-нибудь поводу: родители, сестры, дети, с разинутым ртом слушающие семейные предания. Картина предстала так явственно, что она испугалась. Ей надо предпринять что-то героическое, чтобы не упустить свой шанс. Иначе Клив, преодолев горе, женится на другой, заведет детей, а ей достанется жалкая участь наблюдать чужое счастье со стороны.
— Смеяться? — яростно повторил Клив, возвращая ее к реальности. — Ты могла погибнуть!
Эхо разнесло его крик по двору. Она могла погибнуть. Как Рейчел.
В этот момент что-то щелкнуло у нее в мозгу. Она забыла, что играет роль. Рейчел мертва, а она жива — это реальность. Ее чувства уже ничего не значили: речь шла не о ней, а о Кливе и о ребенке. Она будет бороться до последнего, если потребуется, пойдет на унижение, чтобы вернуть Клива из прошлого, заставить смотреть в будущее.
— Могла, но не погибла. Я здесь, как и наш ребенок. Ты забыл свое обещание остаться со мной ради ребенка? Создать дом, семью?
Похоже, неожиданная атака привела его в замешательство — лицо выражало растерянность. Ничего удивительного, ведь она настаивала на том, что не желает его жертвы на алтаре брака. Она так убедительно внушала ему, что обойдется без его присутствия.
— Я так говорил?
— Час назад ты просил меня выйти за тебя замуж. Или ты блефовал, уверенный, что я откажу тебе?
Она не знала, как он воспримет известие о том, что станет отцом, но предвидела, что он сделает ей предложение, и была готова отказать ему. В реальности это оказалось в тысячу раз труднее, но она убедила себя, что поступает правильно. Теперь ей стало ясно, что она действовала из эгоистических соображений, не желая смириться с тем, что Рейчел всегда будет стоять между ними.
Клив потерял ребенка, своего наследника, а она не нашла ничего лучшего, как объявить, что ее будущий ребенок не нуждается в нем. Конечно, младенцу нужен отец, а для Клива в заботах о наследнике жизнь обретет смысл, побудит желание двигаться дальше.
— Разве смысл брака не в этом?
Брак. Семья. Клив следил за ленивым полетом пчелы, привлеченной ароматом фруктов, а скорее джема, пролившегося из разбитой банки. Он пошел к пакетам, оставленным Мэтом у калитки.
— Может, начнем с завтрака? — сказал он.
— Завтрака? — поперхнулась Энди.
— Я лучше думаю на сытый желудок. Давай поедим в саду. Запах гари не способствует аппетиту. — Он махнул в сторону заднего крыльца. — Надо бы открыть дверь, чтобы сквозняк продул помещение.
— Она заблокирована. Потолок провис от дождевой воды.
— Сейчас посмотрю.
— Ты не торопишься? — бросила вызов Энди.
Он выполнил долг и сделал предложение, но получил отказ. У него есть полное право выйти из игры и обеспечить лишь финансовую поддержку. Около часа назад, вдыхая аромат розмарина, он был полон планов на будущее. Близость трагедии вернула его к реальности и вновь толкнула в бездну вины и отчаяния. Уступить им — значит проявить непростительную слабость. Миранда протянула ему руку помощи в самый критический момент. Он обязан ей жизнью. Неужели он так жалок, что бросит ее теперь, когда она нуждается в нем? Даже если спасет ее от паука в ванной.
— Вряд ли ты готова включить обещание «подчиняться» в свои клятвы, не так ли? — спросил он.
— Клятвы?
— Любовь, уважение…
На мгновение она растерялась, вникая в смысл его слов, но тут же на лице появилось выражение, которое он не смог до конца понять: облегчение и, возможно, сожаление, что, в отличие от жениха сестры-близнеца, Клив далек от ее идеала.
— И подчинение, — закончила она. — А ты как думаешь?
Золотисто-зеленые глаза смягчились в улыбке, согревшей Клива. От ее улыбки солнце всегда светило для него немного ярче. Он поверил в искупление. Пускай он не ее идеал, но сделает все, чтобы Миранда была счастлива.
— Сейчас принесу тарелки, — сказал он, подбирая пакеты и передавая ей тот, что с едой.
— А я помою руки.
— И лицо, — напомнил Клив, погладив ладонью ее щеку.
— Встретимся возле теплицы! — крикнула она ему вслед.
— Сейчас приду.
Минуту Энди стояла неподвижно, прижав пакет с продуктами к груди. В горле словно застрял комок. Тряхнув головой, она вошла в холл и выложила овощи на стол рядом с красивой вазой, полной ракушек и камешков, принесенных ими с пляжа. Над столом в роскошной раме висел пейзаж с домом, сделанный Пози. Рисунок отличался наивностью и непосредственностью. Энди достала бумажную салфетку и стерла пыль.
Она попыталась представить дом, полный детских голосов и шума. Возможно, София мирилась с этим ради возможности общаться со своей ближайшей подругой по две-три недели два раза в год. Или бездетная женщина мечтала о семье, и они помогали ей сохранять иллюзию.
— Что это? — спросил из-за спины Клив.
— Пози, когда ей было около шести лет, нарисовала картинку для Софии.
— А это София? — уточнил он, глядя на черно-белый портрет: фронтальный ракурс с огромными глазами…
— Она была старше, чем здесь, когда мы впервые познакомились, но ее кожа, тонкое лицо… Сам видишь. У нее была поразительная внешность. Люди оглядывались бы на нее и в восемьдесят, и девяносто, если бы она дожила.
— Не сомневаюсь. Дай мне пакет. — В руках у Клива был поднос с тарелками и приборами. — Подержи, я сейчас. Хочу взглянуть на дверь.
— При условии, что не полезешь на крышу.
— Не сегодня.
Прежде чем идти в сад, Энди, поставив поднос на стол, заглянула в ванную и поймала свое отражение в зеркале. Щеки были вымазаны сажей, а на голове рыжие завитки торчали во все стороны. Неудивительно, что Клив пытался сбежать от нее. Энди умылась, заплела волосы в косу.
