Они предательски выскакивали из меня именно когда я писал в рифму. Как-то сами собой. Непроизвольно и радостно. А все остальное время делали вид, что их нет.
Чувства и предчувствия похожи на подростков, которые до поры прячутся в себе, делают вид, что их нет, в заточении затихаряются, смирные и незаметные, чтобы однажды выскочить на свободу и все разнести…
Я пытался разговаривать с Юлей. Задавал какие-то нелепые вопросы. Произносил глупые монологи про понимание и непонимание.
Юля лениво спрашивала, думая о своем:
— Тебе что-то не нравится? Что-то не так? Что? Скажи. Давай обсудим.
Я взрывался:
— Мне не нравится, что ты спрашиваешь, что мне не нравится. Раньше ты так не спрашивала.
Юля вздыхала:
— Ты же знаешь, что со мной произошло. Сколько я пережила всего. Я изменилась, конечно. А как ты хотел?
— Я тоже пережил, — зачем-то буркал я.
Юля не отвечала.
Она стала холодной. Моя Юлька! Раньше она бывала разной: спокойной, взбалмошной, даже истеричной. Но никогда — холодной.
А теперь…
Я чувствовал себя лишним. Мне казалось… Да что там казалось! Я был убежден, что раздражаю ее.
Она не срывалась… Уж лучше бы срывалась.
Она не кричала, не повышала голоса… Уж лучше б кричала, было бы естественней.
Она просто смотрела холодным взглядом сквозь меня.
И я мог бесконечно убеждать себя в том, что я все это придумал-надумал, но я предчувствовал: так долго продолжаться не может. Никакие прочные отношения не ломаются вдруг. Даже если кажется, что вдруг — это ошибка.
Всегда сначала все случается внутри — и поломка, и постройка.
Вначале все ломается внутри. Но, если ты живешь с этой поломкой — будь уверен, что снаружи обязательно произойдет что-нибудь, что подтвердит этот внутренний слом.
И оно произошло. Банально, как в каком-нибудь дурацком кино.
Инна, 52 года, филолог, литератор:
— С мужем у меня проблемы, потому что он очень безответственный. Раньше это как-то не так заметно было, а теперь — просто кошмар. Мы двадцать лет вместе. Женились по любви. И жили хорошо. Раньше. У нас двое детей. Они все отдельно живут, хотя созваниваемся постоянно, общаемся. Но живем отдельно. Пока с детьми жили — хорошо было. А теперь…
Активная. Абсолютно уверенная в своей правоте. Выглядит явно старше своих лет. В молодости была хороша собой. И до сих пор, судя по всему, верит в свою неотразимость.
— Вот ничего он не делает, что я его прошу. Главное, говорит:
— Куплю картошку.
И забывает.
Я прошу:
— Родной, вымой пол на кухне.
— Ага, — отвечает так.
Он теперь все время так отвечает: «Ага». И не моет.
Приходится ему все время замечания делать. — Часто?
— Говорю ж: все время. А как по-другому?
Безответственный потому что…
Вот вчера прошу:
— Почисти картошку.
Говорит:
— Ага.
И не чистит! Как же такое возможно, а? Говорит «ага» и не чистит! Ну, безответственность, как еще назвать?!
— А вы уверены, что каждую вашу просьбу он беспрекословно должен исполнять?
— А как? Я же правильное прошу. Не лишь бы что. Попросили? Сделал. Свободен. Не так разве? А то — ага да ага.
— А муж вас просит о чем-нибудь?
— Он? Меня? А чё меня просить? Я сама все сделаю, что надо. Что меня просить? Да мы вообще разговариваем как-то… Как сказать?.. Не постоянно. То есть разговариваем, конечно. Но не постоянно.
— Ругает вас?
— Он? Меня? За что же? Я все правильно делаю. Вы не понимаете меня? Это же он безответственный. И ленивый. Нет, так-то он хороший, но ответственности никакой. Вот никакой вообще! Тяжело с ним…
— Двадцать лет прожили… И вы всерьез считаете, что вашего супруга можно переделать?
— Конечно! Я же про правильное ему говорю. А он — безответственный очень. Вот и все. А вы считаете — нельзя? А что же тогда делать? Разводиться с ним даже и не думаю — жизнь, считай, прожили, детей вырастили хороших. Но он должен быть ответственный. Попросили? Сделал. Свободен. Разве трудно так?
Если, конечно, он не переделается, будет трудно. Но я думаю: почему бы ему не переделаться? Я ж прошу все правильное.
Я должен был прилететь утром. А успел сделать дела раньше и решил вернуться вечерним самолетом.
Не сказал об этом Юльке.
Врал себе, что хочу явиться сюрпризом, даже цветы купил в аэропорту как доказательство самому себе, что — да, предполагался именно сюрприз, другими словами: радость предполагается.
Но я же на самом деле понимал: это была просто проверка. На самом деле я хотел ее застукать, потому что устал от своих предчувствий.
Я любил какую-то другую Юльку, прежнюю. Та, моя Юлька, погибла в автомобильной катастрофе.
А эту жизнь с женщиной с холодным взглядом надо заканчивать. Просто у меня никогда не хватит сил сделать это самому.
Может быть, конечно, мужчины и сильный пол. Где-то там. В чем-то там. Но во всем, что касается любви, мы слабаки. Женщины куда сильнее нас в том, что касается любви.
Потому что они самодостаточней. Мужчина больше нуждается в даме, чем дама в кавалере.
Они не умирают от одиночества. Они придумывают себе всякие развлечения: ходят в кино и театры, на лекции и выставки, устраивают девичники и прорываются на тусовки.
Они могут ходить по парку и радоваться природе. Они умеют получать удовольствие от покупки подарка подруге на день рождения. Они ходят на экскурсии, что уже совсем невозможно себе представить.
А что есть у нас? Работа — да и все. И если она не захватывает целиком, то — все, шандец.
Мы, мужики, пользуемся жизнью. И на этом основании считаем себя сильным полом.
А они жизнь любят. Они же рождают жизнь, потому и любят ее.
Женщины любят жизнь как свое собственное дитя. Как мать находит радость в каждом шаге, каждом жесте своего ребенка, так и женщина находит праздник в каждом проявлении жизни.
— Чем бы тебя порадовать? — спрашивает она мужчину.
И мужчина задумывается.
Водка? Футбол? Вымученные все какие-то восторги.
А она восклицает:
— Мне бы босоножки новые к платью…
А потом радуется этим босоножкам, своим подругам о них рассказывает и веселится.
Утром надевает их и кричит:
