Великий Харс, помоги мне!
Весь дрожа от усилия, Солль потянулся-таки к загривку подмастерья. Схватил мокрой ладонью воротник куртки — и в ту же секунду парень, встряхнувшись, сбросил его руку.
Гуарды молчали. Солль чувствовал, как наперегонки струятся по спине ручейки холодного пота.
— Жалко, — выдавил он через силу, — дурак он, пьяный, случайно…
Гуарды переглянулись. Подмастерье между тем, желая не то опровергнуть слова Солля, не то попросту продолжить свои научные изыскания, неторопливо занёс над лужей деревянный башмак…
Гуарды вовремя отскочили, один Солль, будто прикованный к месту, принял на себя очередную, ещё более обильную порцию жирной грязи. Портняжка покачнулся, с трудом удержал равновесие, полюбовался результатом своего дела и, удовлетворённый, расплылся в улыбке.
— Убьёт, — вполголоса заметил Дрон. — Проклятье…
Лицо Эгерта, уши его и шея пылали под слоем чёрной жижи. Бей! — надрывался разум, опыт, весь здравый смысл. Бей, проучи, пусть тебя оттащат потом от бесчувственного тела, ну что же ты, Эгерт, это невыносимо, это конец, это конец всему, бей же!
Гуарды молчали. Подмастерье пьяно улыбался.
Деревянной ладонью Эгерт взялся за эфес шпаги. Не то! — закричал здравый смысл. Куда ты тащишь шпагу на безоружного, на простолюдина?!
Шпага на безоружного, шпага на безоружного…
Подмастерье занёс ногу в третий раз, глядя теперь уже Эгерту прямо в глаза. Видимо, он был настолько пьян, что из всего происходящего вокруг выделял только приятный для него процесс — путешествие брызг на лицо и одежду некоего господина.
Подмастерье занёс ногу в третий раз, но в этот момент не выдержали нервы лейтенанта Дрона. С нечленораздельным рычанием он рванулся вперёд, и кулак его врезался портняжке в подбородок. Без единого звука подмастерье, очень удивлённый, опрокинулся назад — и так и остался лежать, посапывая.
Эгерт перевёл дыхание. Он стоял, облитый грязью с головы до ног, и десять пар глаз потрясённо глядели, как эта грязь стекает по золотому галуну мундира.
Первым нарушил молчание Дрон:
— Ты бы его убил, Эгерт, — сказал он виновато. — Как тебя скрутило… Его, может быть, и стоило бы убить, но не здесь же, не сейчас… Надрался, дубина такая, что возьмёшь — простолюдин… Эгерт, ты слышишь?
Солль стоял, глядя в лужу — как до этого подмастерье. Светлое небо, Дрон решил, что Эгерта парализовал приступ ярости!
Его тронули за мокрый рукав:
— Эгерт… Ну что тебя заклинило?! Не убивать же, Дрон прав… Если всех убивать, так и мастеровых не останется… Пойдём, Эгерт, а?
Оль и Бонифор уже переминались у дверей трактира, нетерпеливо оглядываясь на остальных; кто-то взял Солля под руку.
— Минутку, — уронил Карвер. На него удивлённо оглянулись.
— Минутку, — повторил тот громче. — Дрон, и вы, господа… По-вашему, лейтенант Солль поступил правильно?
Кто-то фыркнул:
— Что за ерунда, что за речь перед строем, правильно-неправильно… Никак не поступил, и ладно, что дубина эта жива осталась…
— Неправильно, что озверел, — заметил Дрон примирительно. — Хватит, Карвер, пойдём…
Тут случилось странное. Проскользнув между гуардами, Карвер оказался вдруг прямо на том месте, где стоял до того поверженный портняжка. Несильно размахнувшись, Карвер ударил в лужу ботфортом.
Стало тихо, как в давно забытой могиле. По телу Солля прошла судорога; свежая грязь налипла на мундир, потёками заструилась по щеке со шрамом, сосульками склеила светлые волосы.
— А? — глупо спросил кто-то. — Аг…а?
— Эгерт, — сказал Карвер тихо. — Ты так и будешь стоять?
Голос его то приближался, то отдалялся — уши Солля будто заложило ватой.
— Он так и будет стоять, господа, — так же тихо пообещал Карвер и снова окатил Солля зловонной жижей.
В ту же минуту Карвера схватили с двух сторон Лаган и Дрон; тот не сопротивлялся и дал оттащить себя от лужи:
— Да не волнуйтесь так, господа… Посмотрите на Солля, он же не от ярости трясётся… Он болен-таки, и болезнь его знаете как называется?
Эгерт с трудом разлепил губы, чтобы выдавить жалкое:
— Замолчи…
Карвер воодушевился:
— Вот-вот… Вы слепы, господа, прошу прощения, но вы слепы как компания кротов…
И, пользуясь тем, что Лаган и Дрон растерянно выпустили его руки, Карвер поспешил к луже и, почти опорожняя её, снова окатил Солля.
Из окон и дверей «Верного меча» торчали, как грибы из лукошка, головы любопытных.
— Да он пьян! — панически выкрикнул Бонифор. — Гуард на гуарда…
— Солль больше не гуард! — рявкнул Карвер. — Его честь замарана, как его мундир…
Тогда Эгерт поднял глаза и встретился с Карвером взглядом.
Он был невиданно наблюдателен, этот друг-вассал. Долгие годы вторых ролей научили его смотреть и выжидать. Теперь, примерявшись, он угодил прямо в яблочко, он выиграл, он победил, и в уставленных на Солля жёстких глазах Эгерт прочитал всю длинную историю их верной дружбы.
Ты всегда был храбрее меня, говорили глаза Карвера. Ты всегда был сильнее и удачливее, и разве я не расплачивался за это верностью и терпением? Вспомни, я сносил бестрепетно самые злые шутки; я сносил их по справедливости, я чуть ли не радовался твоим насмешкам! Жизнь переменчива; теперь я храбрее тебя, Эгерт, и справедливо будет, если ты…
— Да ты рехнулся, Карвер! — выкрикнуло сразу несколько голосов.
…Справедливо будет, если ты, Солль, займёшь то положение, к которому обязывает тебя твоя трусость…
— Это дуэль, Солль! — хрипло произнёс Дрон. — Ты должен вызвать…
Эгерт увидел, как друг его мигнул; где-то по дну сознания Карвера пронеслась шальная мысль: что, если всё-таки просчитался? Если вызовет? Если дуэль?
— Это дуэль, Солль… — носилось в воздухе вокруг Эгертовой головы. — Вызывай… Сейчас или завтра, как хочешь… На рассвете, у моста… Дуэль… Дуэль… Поединок…
И тогда Эгерт ощутил тот самый симптом страха, о котором умолчала в разговоре Фета; от каждого слова «дуэль» ему становилось всё труднее и труднее.
Карвер увидел и понял, и глаза его, устремлённые на Солля, полыхнули сознанием полной и окончательной безопасности.
Дуэль… Дуэль… Поединок…
Где-то в глубине Эгертовой души метался прежний Солль, исходя бессильной яростью, приказывая немедленно выхватить шпагу и провести в грязи у ног Карвера черту… Но страх уже полностью подчинил себе бывшего лейтенанта, сломил его, парализовал и толкнул на самое постыдное для мужчины преступление: отказ от поединка.
Эгерт отступил на шаг; тёмное небо крутилось над его головой, как сумасшедшая карусель. Кто-то ахнул, кто-то предостерегающе закричал; и тогда лейтенант Эгерт Солль повернулся и побежал.
