Что он тут делает? Он двадцать два года назад разбился на вертолете.
Так, всё понятно, я умер. Где, как, при каких обстоятельствах – черт знает. Про Роджера помню, о себе – ничего. А это важно?
Мысль о смерти не вызвала у Ломакина особой горечи, ему скорее было интересно: допустим, оправдалась гипотеза, что у каждого свой персональный ад, – но почему мой выглядит именно так? А если это мой рай?!
– Роджер… Ты почему здесь?
Черный пошевелился в кресле, подался вперед. Это был не Роджер.
– Ты кто? – спросил Ломакин.
– Конь в пальто! – раздраженно ответил тот по-русски. – Кто, кто… Опять кто…
Он вынул из-за кресла пластиковую флягу, встал, подошел к Ломакину и осторожно, почти ласково, помог ему приподняться. Во фляге оказалась вода, теплая, зато чистая. Ломакин благодарно кивнул и снова лег.
– Давай, спи дальше, – буркнул черный. – Если не узнаешь меня и в следующий раз, придется звать колдуна. А зачем? Я же, блин, не верю им. Шарлатаны они все, эти народные целители, папуасы хреновы.
– А-а, я сплю… – догадался Ломакин. – Ты мне снишься. Ну и слава богу.
– Да, – со вздохом согласился черный. – Может быть, нам кажется, что мы существуем, а на самом деле нас нет. Может быть, я и не человек, а только делаю вид, что у меня руки, ноги, голова; может, я и не существую вовсе, а только кажется мне, что я хожу, ем, сплю… О, если бы не существовать!
– Во дурак-то, – буркнул Ломакин.
Закрыл глаза и мгновенно уснул.
И во сне увидел Африку.
Глава 7
A Bridge Too Far
5 ноября 2049 года, пятница
профессиональный праздник: День военного разведчика
время: день
29 ˚С, без осадков
Если хотите узнать, что такое «контраст поражает», или как минимум вызывает нервный смех, вам надо пересечь границу между Лимпопо и Селеби-Пхикве. Только не на шагоходе через сухую реку, а на машине через контрольно-пропускной пункт. Заодно посмотрите, как выглядел старый добрый чек-пойнт между старыми добрыми ЮАР и Ботсваной; там с тех пор ничего не изменилось, кроме флагов и табличек.
А потом будете нервно смеяться.
Сначала всё нормально: вы едете себе и едете по узкой, но вполне приличной асфальтированной дороге, на которой есть даже разметка, включая белую полосу вдоль обочин, и не видите ничего особенного. Ну разве что остались позади ухоженные круглые поля с автоматическим поливом, и теперь за окном проносится дикий южноафриканский пейзаж. Дикий не в смысле «страшный», а в смысле «унылый»; он вам уже надоел, и закралась в голову мысль – кажется, вы знаете, почему здесь белые люди столько пьют, да и местные не прочь. Ох, не только ради дезинфекции. В основном на нервной почве.
Нехорошие мысли навевает Африка, когда она заждалась воды с неба.
В преддверии сезона дождей саванна будто и не живет, а доживает на последних каплях влаги. Чахлые рыжие деревца торчат в ровной степи, как по линеечке, но это порядок не рукотворный, а природный – они растут на таком расстоянии друг от друга, чтобы не загнуться. Доминирующий цвет – ржавый. Добавить немного металлолома и развалин – получится картина «мы после атомной войны».
Но, в общем, тут и без разрушений ничего так, убедительно. Жутковато.
Потом на горизонте возникают строения, и вы, наверное, ждете чего угодно, вплоть до блокпоста мутантов-грабителей на радиоактивных танках. Но при ближайшем рассмотрении зрелище прямо идиллическое: аккуратные домики, ровные дорожки, подстриженные газончики, чистые новые машины. И опрятные дружелюбные люди. Вы переводите дух. Цивилизация! Тут даже зелень – зеленая!
Это чек-пойнт республики Лимпопо в двух шагах от одноименной реки. После суровой ржавой саванны всё здесь кажется вам немножко игрушечным, в основном за счет того, что кругом порядок. И бордюры по линеечке, и куда ни глянь, там покрашено, отмыто, подметено; короче говоря, африканского колорита днем с огнем не найти. Чек-пойнт – милый и даже очаровательный.
Естественно, вы расслабляетесь и теряете бдительность.
Вы смотрите вперед: там граница. Она представляет собой забор из сетки на стальных шестах. Чтобы вы не ошиблись, на заборе висит табличка. Ворота распахнуты настежь: проходи, не стесняйся. За границей – густые заросли, в них теряется дорога, резко уходя от чек-пойнта в кусты направо, и как оно там дальше, за поворотом, в другом государстве, бог весть. Но ничего пугающего на той стороне точно не видать.
Да и чего бояться? В конце концов, вы сейчас переедете из самой задрипанной провинции бывшей ЮАР в отнюдь не самую бедную провинцию бывшей Ботсваны. А по нынешним временам подымай выше: из самой шебутной и придурковатой независимой республики Южной Африки – в одну из самых тихих и спокойных. Да, Лимпопо – страна контрастов, но контрасты вам уже изрядно намозолили глаза. Покоя хочется.
Наслаждаясь тем, какое всё красивое, какое всё зеленое, вы пересекаете границу, сворачиваете направо, и тут асфальт внезапно кончается, а местный колорит наносит удар под дых.
Вы в России.
Впереди – пыльная и кривая проселочная дорога. На просмоленном деревянном столбе висит уродливый ящик с транформатором. Столб выглядит так, будто об него чесались медведи. Иногда они пробовали жевать ящик. От трансформатора куда-то в заросли тянутся допотопные провода из витой алюминиевой проволоки. Судя по тому, что всё это хозяйство до сих пор не растащили, – оно под током. Почему оно еще не долбануло и не сгорело, загадка. Приглядевшись, вы понимаете: горело уже.
Отчего-то хочется выругаться матом и хряпнуть водки.
Первая мысль: вас телепортировали из цивилизованной Лимпопо в жопу мира, километров за двести-триста от Москвы, где никаких примет времени, кроме дороги в никуда, мятого железного ящика на столбе и проводов, несущих свет в чащобу. Вы озираетесь, внутренне холодея от того, какое всё кругом родное; того и гляди из леса появится русский человек. Он выругается матом, достанет початую бутылку водки с газетной затычкой, хряпнет из горлышка, утрется рукавом и протянет бутылку вам.
А не надо было расслабляться, это Африка.
Чтобы отогнать этот кошмар, вы возвращаетесь назад на полсотни метров, выглядываете из-за куста – да вон же, черт побери, асфальт, забор, пограничный знак, уютные домики, современные машины, прилично одетые чернокожие люди и всё такое. Там, за забором, диктатор-социалист борется с тяжким наследием апартеида и уже почти разворовал страну к чертовой матери. А вы стоите на земле, где, слава богу, демократически выбранное правительство уважает свободу и права человека.
Но что-то здесь пошло не так. И, кажется, очень давно…
Леху Филимонова контраст между государствами социалистической диктатуры и торжествующей демократии отнюдь не поразил. У Лехи в тылу был редкий лес – и прямо по фронту, за руслом высохшей реки, стоял такой же лес. Никакой разницы. Позади опасность, впереди неопределенность.
