Леха ухватился за скобу на ноге шагохода и в третий раз за последние четверть часа полез наверх.
– Зато тебя про антенну не спросили, – съязвил Ломакин ему вслед.
* * *
В кабине было жарковато, но терпимо. Пахло нагретой пластмассой и дезодорантом. Леха надел очки, врубил обзорный радар – над башней весело закрутилась антенна, бесполезная, зато красивая, – и повел «Избушку» к краю танкодрома. Попутно он успел ослабить узел галстука, набросить на себя ремни безопасности, вызвать руководителя стрельб и запустить БИУС на анализ обстановки. Машина шагала, едва заметно покачиваясь, гудела механизмами и дружелюбно попискивала, обсчитывая данные целей, – блям-блям-блям-блям! Это свои. Только что-то их много… Правильно, сколько тут «Бэджеров», штук семь-восемь… Так, а где шлемофон? Наверное, там, где его оставил Ломакин. Ну?..
БИУС всё блямкала и блямкала. Машина сейчас могла засечь воздушные цели в радиусе до полусотни километров, а наземные – как получится, тут многое зависело от размера и скорости.
С воздушными целями было вяло: далеко впереди болтался чей-то очень маленький дрон, предварительно опознанный как разведчик-корректировщик неясной принадлежности. От наземных уже болели глаза: Леха просто не успевал их считать. Все зеленые – значит, свои. БМП по бокам и сзади – это понятно. А зачем «наши» пасутся в буше за танкодромом, да еще в таком изрядном количестве? Прикрывают визит Директора? Впереди за рекой Селеби-Пхикве, маленькая республика, которой Бука отменно насолил, шантажируя ее пролетарской революцией. Выставить заслон – разумно. Но технику безопасности никто не отменял, пусть даже это Африка, где за Премией Дарвина гоняются все, кому не лень. Я ведь буду стрелять в ту сторону!
А меня это должно беспокоить? Они там наверняка окопались. Ну, как-то укрылись точно. Наверное. Может быть.
Леха заерзал в кресле. Насчет огневой мощи «Тунгуски» у него не было никаких иллюзий. Когда это чудо русской оружейной мысли стреляет, из казенников пушек вырываются снопы пламени, а самоходка весом тридцать четыре тонны заметно откатывается назад. «Избушка» намного легче, и чтобы не опрокинуться, компенсирует отдачу заранее, подавая корпус в сторону залпа и пружиня ногами. Стрелять с отключенной ходовой частью запрещено даже в положении «сидя». Машина просто упадет на спину.
«Тунгуска» настолько сурова, что может насмерть прибить человека отлетевшими гильзами.
Вес одного снаряда – почти четыреста граммов. Стандартная очередь длиной в полсекунды выплюнет из четырех стволов пуд железа. Попасть под такой огненный дождь совсем не весело даже для тех, кто в танке.
До первого огневого рубежа оставалось совсем немного, когда Леха решил: глупо будет случайно задеть кого-то, пусть этот «кто-то» и совершенно тебе незнакомый африканский «Леопард». Танков в буше пряталось целых два. И вряд ли они застрахованы.
– «Избушка» – к «Тауэр». Вы уверены, что силы прикрытия не на линии огня?
– Я «Тауэр». Абсолютно. Все позади вас.
– Но кто тогда впереди?
Леха даже придержал машину – так долго руководитель стрельб осмысливал новую информацию.
– Но… кто впереди? – раздалось наконец.
Ну да, Африка, как она есть. Ничего удивительного. Тут по ошибке занимали не те города, а потом не знали, что с ними делать. Здесь пропадали, заблудившись в трех соснах, и вымирали от бескормицы, дизентерии и безнадеги целые батальоны… Этот хотя бы не оголодает, река близко, крокодилов настреляет.
– Наблюдаю до двадцати единиц техники в буше за границей танкодрома. Все цели зеленые. И одна воздушная, квадрокоптер. Как слышите меня?
Молчание.
Все-таки, где шлемофон? Ага, ну конечно, Ломакин его очень удобно повесил, это я, балбес, не туда смотрю…
– Алексей, что за фигня?!
А вот и Ломакин на втором канале, легок на помине. Значит, подслушивал. Какой он все-таки молодец, хотя и засунул меня в эту железную коробку.
– Да ерунда, там впереди наше прикрытие, я боюсь его зацепить, а «Тауэр» чего-то тупит.
– Ты пожестче с ним. Я попробую тут узнать.
– «Тауэр», не спите, у вас есть РЛС! – сказал Леха строго, вспомнив, что он вообще-то личный гость Директора Буки, а здешним раздолбаям с завтрашнего дня заниматься тем, к чему они предназначены от рождения, – перекапывать танкодром вручную.
– Не активна. Ждите, проверяем.
– Мне остановиться?
– Выходите на рубеж и ждите.
– Понял.
Рулить «Избушкой» было одно удовольствие – Леха едва прикасался к джойстикам, а послушная машина, казалось, угадывала его желания. Самое трудное – думать, куда смотришь, и не запутаться в режимах, когда активировано управление огнем с виртуальных очков. Башня вращается очень резко, и если пушки «ходят за взглядом», а ты об этом забыл и случайно крутанулся против своей воли раз-другой-третий, морская болезнь гарантирована. Значит, один палец всегда на клавише переключения режимов. Нажал вниз – управляешь глазами; нажал вверх – щадящий вариант, когда прицел «ходит за головой»; отпустил – стоп, замерла башня.
– «Избушка», я «Лом», – позвал Ломакин так деловито, что Леха почуял: дело пахнет жареным. – Красная кнопка. Как слышишь? Красная кнопка немедленно! Под мою ответственность. И надень шлемофон, чтоб тебя!..
Леха так и застыл с рукой, протянутой к шлемофону. Всё у него внутри протестовало. Он уже внутренне приготовился к команде сдать назад, отступать, валить отсюда подальше, спасая вверенное ему имущество «Рособоронтеха». Но красная кнопка…
Мы сюда не за этим приехали. Мы гражданские специалисты с другого континента. У нас там вообще зима! В Москве выходной день после большого праздника, выпал первый снег, и все бухие.
Нас не касаются ваши африканские разборки. Наше дело – продажи. Make money, not war.
А я здесь вообще случайно!
– УГРОЗА СПЕРЕДИ, – сказала машина.
Голос у нее был женский, но чертовски убедительный.
Бах! Бах!
Два «Леопарда» показались из буша, выстрелив почти одновременно. Леха переключился на круговой обзор. Ему казалось, он шевелит пальцами медленно, слишком медленно. А соображает еще медленнее.
Позади, справа и слева, вспыхнули два «Бэджера».
А прямо по фронту разворачивалась в боевой порядок и уже лупила из всех стволов бронетехника. Леха ее слышал. Бац! Бац! Бац! А еще он кожей чувствовал, как мимо башни проносится раскаленный металл. Пока мимо.
За спиной у Лехи этот металл корежил БМП охраны, как консервные банки, разносил оптику на боевых модулях, рвал в клочья покрышки. Загорелся и лег на бок третий «Бэджер». «Леопарды» жахнули снова и с изумительной точностью подбили еще две машины – те даже не успели тронуться с места.
Вот тебе и железный капут.
