Среди освобождённых нашёлся командир. Матёрый мужик, Захар Атюфеев, прошедший и мировую, и гражданскую, он организовал людей, разбив на десятки. Расчётливо придержав тех, кто хоть немного умеет владеть оружием, он определил развитие скоротечного боя. Захар сумел нанести внезапный удар по комендачам с тыла, и атака заключённых на время переломила ход схватки.
Но шедшие на выручку украинцы и эсэсовцы блокировали выживших сельчан и остатки моей группы во дворе участка. Если бы среди них нашёлся инициативный и умелый командир, они смогли бы подавить немногих стрелков в доме и, подобравшись к ограде, забросать противника гранатами.
Вот только привыкшие к безнаказанным зверствам каратели, опьянённые кровью и самогоном, оказались неумелыми бойцами. Спиртное, конечно, придаёт храбрости, но заметно снижает реакцию и тормозит движения. Никто также не догадался залезть в замерший «хорьх» (последней очередью я достал механа).
К этому времени с обеих сторон участка поспели пулемётные расчёты. Кругов выжил в поединке с «максимом» и, хотя был ранен, но держался из последних сил.
Первой очередью расчёт полицаев достал моих пулемётчиков, убив Мишку и ранив Николая в руку, но Кругов нашёл в себе силы ответить. Причём короткие прицельные очереди каждый раз находили «максим», и хотя щиток защищал расчёт, взять точный прицел у «бобиков» не получалось. А потом их удачным броском «колотушки» накрыл Серёга-миномётчик.
Подобравшись максимально близко, мои пулемётчики выкосили первые ряды противника кинжальным огнём. Тут уж не сплоховали Захар и Тимофей, командир третьего отделения: собрав людей, они выскочили со двора участка под прикрытием пулемётов и ударили в штыки.
Численное превосходство было на стороне карателей, но решающую роль в схватке сыграла ярость селян. Они уже увидели трупы на улицах, и каждый примерил потерю любимых на себя. В те мгновения мужики не ставили перед собой цель победить или выжить, нет: они жаждали убить любой ценой.
Фрицев и хохлов крушили прикладами, рвали штыками и ножами. В плен не брали никого. И если эсэсовцы дрались до конца ожесточённо, то дрогнувшие украинцы пытались бежать. Вот только из темноты улицы на них набросилась вторая группа озверевших крестьян…
Мои снайперы, Миша и его напарник, неплохо справились с задачей уничтожения поста. Первыми выстрелами были убиты стрелок на броневике и первый номер пулемётного расчёта. Командир экипажа бронеавтомобиля попробовал сам встать к МГ, но за смелость поплатился пулей в лоб. Тогда механ развернул «хорьх» и погнал его в сторону участка.
В два выстрела снайперы добили расчёт, затем по ответным вспышкам выбили оказавших сопротивление постовых. Но если у двойки Михаила всё прошло успешно, то атака пятого отделения на водителей и охрану грузовиков кончилась гибелью партизан. Не учил я этих людей, не было у них ни нужных навыков, ни боевого опыта. Они не смогли подобраться незамеченными, рано бросились вперёд, подставившись под огонь «машингевера». Залегли, но в них тут же полетели гранаты. Уцелевшие попробовали отступить, но фрицы, пустив сигналки, добили людей в спину.
План необратимо изменился, но Миша сумел сориентироваться в ситуации, когда с обеих сторон деревни разгорелся жестокий бой. Полицейский участок и школа стали двумя эпицентрами схватки, к которым стянулись практически все силы врага, освободив, таким образом, проходы по улицам.
Снайперы подобрались к церкви незамеченно и сняли пост охраны меткими выстрелами. Грохот боя поглотил в себе звуки короткой схватки, разгоревшейся в тылу карателей. Так мы получили ещё один отряд пополнения.
Почему немцы не перебили мужчин в самом начале? Возможно, не захотели тратить время или между командирами комендачей и эсэсовцев были какие-то разногласия по поводу их дальнейшей судьбы. Но, так или иначе, в конечном итоге всех уцелевших жителей собирались расстрелять, а мужиков просто сжечь в церкви.
Большинство освобождённых Михой не сразу кинулись в схватку, а разбежались по домам. Оно и понятно. Те, кто был заперт в участке, поступили бы так же, если бы им сразу не пришлось вступать в бой.
Но то, что находили в своих домах сельчане, бросило их обратно, в самую круговерть схватки: не многие семьи могли похвастаться тем, что полностью уцелели. Скорее, так: повезло мужикам, среди любимых которых остался в живых хоть кто-то.
Страшная боль, способная в одночасье свести с ума, в ту ночь находила выход в звериной ярости, с которой мужики набросились на украинцев. В ход пошло всё, что могло убить: топоры, ножи, ломы, лопаты, молоты, вилы. Палачи из 201-го охранного батальона погибали страшной смертью, зажатые между двумя волнами озверевших людей. Они могли ещё сражаться, в их руках было ещё оружие, и украинцы смогли бы пробить брешь в ударивших с тыла. Но палач отличается от фанатика тем, что способен сколь угодно жестоко изгаляться над жертвой, но не может исступленно, до последнего сражаться.
Пытавшихся разбежаться или сдаться в плен перебили быстро и жестоко. Не многие из них умерли в бою, большинство в последние минуты жизни сами стали жертвами, бросая оружие и поднимая руки. Но озверевшие мужики не щадили никого.
Однако, если со стороны участка бой закончился в нашу пользу, у школы ситуация сложилась иначе…
Нет, начало схватки было успешным. Расчёт Ходова Никиты, вооружённый единственным у нас МГ-42 с оптикой, и оба снайпера неплохо отстрелялись в первые минуты, провоцируя ответный огонь. Несколько фрицев, мелькавших в освещённых окнах, погибли. Остальные ответили огнём, но мои стрелки с убойной точностью работали по вспышкам.
Глуханкин с сапёрами без потерь сняли двух часовых и забросали «ганомаги» с дежурящими в них гранатами. Четвёртое отделение целиком поспело к схватке.
Но забросать здание школы гранатами в первые минуты схватки сапёры не смогли: в здании находилось несколько женщин, истязаемых немцами. Эта нерешительность дорого обошлась партизанам. Эсэсовцы, используя заложниц в качестве живого щита, в упор открыли убийственный огонь из автоматов.
Виталик, плача от ненависти и бессилия, первым открыл ответный огонь из трофейного МП-38. Пули в нескольких местах пробили тело светловолосой девушки, заставив прячущегося за ней немца шарахнуться назад. Одновременно сапёры бросили в выбитые окна две толовые шашки. Взрывчатка без поражающего элемента не особо опасна, но в закрытом пространстве оглушает неслабо.
Эсэсовцы замешкались, и в этот миг группа Глуханкина разом бросилась вперёд. Автоматные очереди срезали нескольких человек, но оставшиеся добежали и с ненавистью бросились на врага. В ход пошли приклады, штыки и ножи. Регулярные тренировки по рукопашному бою (фехтование на штыках, ножевой бой, приёмы обезоруживания и удары) не прошли даром, и при равном числе врагов верх взяли мои партизаны. Вот только из четвёртого отделения и группы подрывников в живых осталось всего шесть человек, а из десятка девушек уцелело лишь трое. Правда, нескольких жертв эсэсовцы замучили ещё до атаки моих бойцов, кто-то погиб во время штурма, а оберштамфюрер СС последние два патрона выпустил именно по заложницам.
