– Так мы и так всё возьмём, голуба моя! Мы и так всё возьмём. А вот конкретно от тебя мне нужна информация. Всё, что тебе тут рассказывали по пьяни немецкие офицеры. Фёрштейн? Ты же ведь знаешь немецкий, сука? Иначе тебя никто бы не назначил начальником участка.
– Да, я всё понимаю. Но тогда вы отпустите Олесю?
Короткий удар в солнышко просветил Якуба.
– Гнида, с тобой торговаться никто не собирается. Мы поимеем тебя так же глубоко, как вы имели несчастных баб. Выкладывай всё, что слышал. В первую очередь меня интересуют сами командиры и их биография, кто чем занимается, где служит и так далее. Во вторую очередь мне нужна информация по всем стратегическим и военным объектам немцев без исключения: заправочные станции, аэродромы, склады вооружения и продовольствия, автоколонна и опять-таки так далее. В третью очередь мне нужна ПОЛНАЯ информация обо всех «неблагонадёжных» элементах, кто действительно представляет немцам угрозу. В том числе расположение фильтрационных пунктов.
…Лях как на духу выложил всю подноготную примерно за полтора часа. Время уже поджимает, поляки (а в полицаи Якуб набрал исключительно земляков) могут в любой момент наведаться к командиру.
– Молодец, всё рассказал. Теперь так: вот тебе ручка и листочек, пиши расписку.
– Какую?
Поляк испуганно воззрился на меня.
– Ну как, какую? Видишь документ?
Сую корочку сотрудника госбезопасности под нос полицаю.
– Вот и пиши: я, такой-то такой-то, обязуюсь всячески помогать представителям советской власти, готов оказывать любую материальную и информационную поддержку. 22.04.1942 мною было передано сержанту госбезопасности Мещерякову комплект вооружения из одного автомата ППД, двух полных дисков к нему и четырёх гранат Ф-1. Записал?
Трясущийся и зловонно пахнущий (да что там, воняющий) потом полицай кивает.
– А также необходимое партизанскому отряду «Справедливые» продовольствие. Перечисляй, что мы там у тебя берём, так… правильно, и допиши: предоставил командиру партизанского отряда требуемую информацию о расположении военных объектов, численности охраны и графиках перевозок. Точка, дата, подпись.
Умница. Прохор, распутывай пленницу.
Девушка робко смотрит на нас, разминая затёкшие руки.
– Теперь слушай сюда. Завтра собираешь своих, забираете всё своё продовольствие, что награбили, и топаете в сторону станции по лесной дороге. Причины? Скажешь, что начальству срочно потребовался дополнительный запас пищи; всё, что отдадите, соберёте потом у местных. Понял?
– Н-н-не с-с-совсем. Вы что, нападёте на нас?
– Какой догадливый. Нападём. И перебьём твоих бойцов. За себя не переживай, ты же теперь свой! Вот, написал расписку о помощи партизанскому отряду. Немцы, получив случайным образом эту расписочку, наверняка ведь по головке тебя не погладят? И правильно сделают, не надо потакать предателям. Но я, так и быть, прощу тебя. А вот мои бойцы, если попробуешь сейчас сглупить, если обнаружится засада или вы к нем не выйдете, точно не простят.
Теперь мы уходим. Девчонка пойдёт с нами, в качестве подстраховки. До леса дойдём – и всё, отпущу её к тебе в целости и сохранности. Да, вот ещё: как ты понимаешь, это не весь отряд. Попробуете перехватить, так во-первых, она – живой щит, вряд ли уцелеет, во-вторых, вся моя группа, а в ней и снайперы, и несколько пулемётчиков, нас прикрывают. Мы на раз-два перебьём твоих ублюдков хоть сейчас, только шуметь неохота. Ты меня понял?
– Д-да. А вы точно… Олесю…
– Живой к тебе отпустим, конечно, живой. А, ты боишься, что мы её попользуем? Да хватит тебе, с неё же не убудет, она девка крепкая, вон какого борова каждую ночь на себе выдерживает! Ты ведь не брезговал других девок скопом драть? Ну вот, разве побрезгуешь Олеськой после нас?
– Она дитя носит, вдруг что…
– Слышь. Рот закрой. Дитя носит… Всех, кого вы тут силой взяли и убили, тоже чьи-то дети. Ладно, не трясись. Не будем мы Олеську обижать, раз брюхатая. Это мой тебе подарок в знак нашего будущего успешного сотрудничества. И не забудь, завтра в три часа у поваленной сосны на лесной дороге. Мотивируй своих, что по ней до станции добраться быстрее.
И, кстати, попробуешь отравить или подсунешь плохие продукты…Твоя смерть будет о-о-о-ч-ч-чень долгой и мучительной.
Олеська держалась как могла, пока мы шли по селу. Якуб оказался то ли слишком трусливым, толи слишком благоразумным, но рисковать не стал. Это хорошо, значит, всё идёт по плану.
– Командир, – Прохор дёргает меня за рукав и отводит в сторону, – давай девку хоть по разочку! Пашка ведь даже ни одной бабы не попробовал ещё, да и мы с тобой сколько уж не?..
Глаза моего бойца подёрнуты дымкой сладострастия. Да уж, беда…
– По разочку, говоришь… Хм.
Удар колена в пах складывает Прохора вдвое.
– Слышь, Прохор, ведь ты вроде не похож на полицая, чтобы баб насиловать. И я не похож, и Паша. Так какого ж хрена ты мне предлагаешь примерить на себе их шкуру? Слушай сюда внимательно, у нас этого правила раньше не было – не нуждались, теперь появится: тому, кто бабу из селянок изнасилует, я перед строем сломаю шею. Ты меня ясно понял?
Прохор, дыхание которого ещё долго не восстановится, судорожно кивает. Ну и хорошо.
– Беги.
Это я трясущейся девке. Понятливая дивчина быстро разворачивается к нам спиной, бросив на меня короткий взгляд. Меня удивило то, что я в нём прочитал: не страх, нет – глухая, тёмная тоска.
Весенний лес. М-м-м, как же здесь хорошо и покойно, когда не нужно никуда бежать, что-то искать, добывать, готовить, обустраивать ночёвку. Прохладно и пахнет вкусно. Изредка раздаются переливы птиц да успокаивающий стук дятла по дереву, что разносится на всю округу.
Удобно расположившись на зимнем полушубке (нечего рисковать мужским здоровьем), я с удовольствием созерцаю красоту природы. Солнечный свет причудливо играет с только что распустившимися листочками, пальцы щекочут лапки пробегающих по ним муравьёв… И сорок вроде рядом нет, некому выдать засаду.
Издалека послышалось конское ржание. Ну, наконец-то! Даю своим знак рукой: приготовиться к бою.
Вот и полицаи-поляки. Вообще, ляхи смело сражались с немцами в 39-м, просто технически отсталая польская армия не могла совладать с моторизованным и механизированным вермахтом. Плюс абсолютное бездействие западных союзников, вот вам и рецепт поражения. Между прочим, у себя они партизанят не намного хуже нашего, недаром команду Дирлевангера обкатывали именно в Польше. Так что полицайский отряд Якуба – это скорее исключение, вызванное, в том числе, национальным размежеванием именно здесь, в Западной Белоруссии.
Якуб такой же бледный, как и вчера, когда его горла касалось лезвие ножа. А вот «бобики» ничего, вроде как не напряжены. Что-то пошучивают, чему-то смеются… Осталось недолго.
