Ох, что-то я уже лишнего наговорил. И Пашка, засранец, больно любопытничает. Достаточно на сегодня откровений. И пить пора завязывать.
– Знаю. Просто знаю…
Голова крепко гудит и ноги подкашиваются. Ох, как хорошо ощутить под телом кровать! Ммм…
Моё внимание привлекает шорох, послышавшийся от прохода: кто-то вошёл в землянку.
– Кто там?
Никаких гостей я не жду, но, может, что-то случилось? Но тогда бы тревогу били по всему лагерю.
Ласковый девичий голос ответил:
– Это я…
…После двойного ранения я три дня метался в бреду. За ранеными ухаживали женщины, среди которых была и Аня. А после того, как кризис миновал, девушка полностью взяла на себя уход за моим выздоровлением.
Не скажу, что мне было неприятно или что я пытался избежать внимания девушки. Нет, вынужденное бездействие обернуло мои мысли к сугубо гражданским темам. К примеру, я вспомнил, что не имел близости с женщиной на протяжении вот уже полутора лет. Что начал забывать лицо жены, хотя иногда отдельные её черты видел в Анином лице. Например, у них довольно похожие глаза – живые, карие.
Когда девушка садилась на моё ложе и вынужденно касалась бедром моих ног, я ощущал жар, исходящий от её тела, вызывающий ответный жар в моём. И соответствующие реакции организма, которые девушка старательно «не замечала».
Я думал, что незажившее ранение на лице и оторванное ухо могут оттолкнуть Аню, но нет: она смотрела на меня без всякой брезгливости, даже наоборот. В её взгляде неизменно читался женский интерес. Девушка шла и на прямые провокации: то, наклонившись, оттопырит крепенький круглый зад, то потянется, как молодая кошечка, демонстрируя очень даже объёмную для юной девушки грудь.
До поры до времени у меня получалось сдерживать порывы плоти. Мысли о жене и чувство вины смешивались со страхом разочаровать девушку: всё-таки ранение сказалось на здоровье, так что я не был в себе уверен. Кроме того, Аню отчаянно ревновал Лёнька, хотя его знаки внимания она не замечала в упор. А Леонид как-никак мой боевой товарищ.
Но в последнее время я стал ловить себя на мысли, что вряд ли выживу на этой войне. Сколько я был ранен за последние полгода? Два раза, и оба могли стать смертельными, стоило лишь ранам воспалиться. И если выживу, что дальше? Стану «красным» командиром, если Советы победят? И как тогда я смогу уехать во Францию или Испанию?
Или победят немцы, и тут уж пощады не жди. Так какой смысл отказывать себе в близости с девушкой, которая так активно хочет стать моей?
А Лёнька? Да что Лёнька, с женщинами каждый сам за себя, тем более Аня сделала выбор.
И вот она сама ко мне пришла.
Мои руки касаются обнажённого тела девушки, лаская нежную бархатистую кожу Я привлекаю к себе её податливое стройное тело; от упругой женской плоти исходит животный жар, пробуждающий во мне ответный огонь.
В жарких поцелуях наши губы сливаются воедино. Её уста на вкус подобны сладкому, парному молоку; запах молока исходит и от её тела. Я не столько целую её, сколько кусаю, но девушка ничем не показывает, что я причиняю ей боль. Ни во время поцелуев, ни после – лишь сильное напряжение её тела отозвалось намою плоть.
И вот он, момент, когда мужчина и женщина становятся единым целым. Я до боли сжимаю молодую женщину в своих объятиях, стараясь ещё сильнее слиться с ней, вобрать её в себя… Несколько сладких мгновений единения завершаются взрывом истомы, пронзающим наши тела и опустошающим сознание…
Как же прекрасна близость мужчины и женщины, как же прекрасно таинство продолжения рода, на которое благословил нас Творец!
Вот только благословлял Он супругов, сливших воедино души во время таинства Венчания…
Какое-то тревожащее чувство приходит извне. Опустошение после близости сменяется чем-то горьким и стыдным.
… Средневековые штандарты с изображениями Святых, большая икона Богородицы, так строго и сострадательно взирающая на нас словно откуда-то свысока, Спаситель, распятый за наши грехи на Кресте. Убранства Кафедрального Собора Александра Невского в Париже я никогда не забуду – как не забуду и день нашего с Дунишей Венчания.
Её лицо… Каким же оно было прекрасным и светлым, с какой любовью и нежностью она смотрела на меня огромными, восторженными глазами. Два окошка, отражающих целый мир; я никогда их более такими не видел…
«Брак честен и ложе непорочно, ибо Христос благословил их в Кане на браке, вкушая пишу плотию и претворив воду в вино…» Христос, распятый за наши грехи… Христос, наш Бог и Господь, и сегодня распинаемый нашими грехами. Моими грехами.
Я предал Дунишу, я предал наш брак, нашу любовь!!! Я совершил грех, изменив ей, разрушив наш союз, навеки соединявший души!
НЕТ! Что я наделал!
Её лицо будто наяву предстало передо мной. Я вижу каждую чёрточку, такую родную и любимую…
А ещё я вижу ручейки слёз, бегущих из-под закрытых век, вижу, как судорожно вздрагивают от рыданий её хрупкие плечи.
Дуниша сжимает в объятиях ребёнка, повернутого компе спиной. Моего ребёнка, которого я никогда не видел.
Супруга поднимает на меня глаза. Сколько же в них тоски и невысказанной боли…
– Зачем?! Зачем ты это сделал?! Я же ждала тебя, я же молилась за тебя и дождалась бы! Ты был моим единственным, ты был моим миром, моей любовью! Я всегда знала, что ты выживешь и вернёшься, я молилась за тебя… ЗАЧЕМ ТЫ ВСЁ РАЗРУШИЛ?!
Сердце сжимается от боли и сострадания. Как же так, как же я оступился… Почему?
– Дуниша, прости меня, прости любимая!
Девушка лишь отворачивается; её плечи вздрагивают от рыданий ещё сильнее.
– Пожалуйста, покажи мне ребёнка.
Жена молча пытается повернуть ко мне кроху, так крепко вцепившуюся в её волосы. Кто же ты, мальчик или девочка? Ну же, дайте мне увидеть лицо…
Ребёнок поворачивается компе, но я вижу лишь белый свет.
А потом просыпаюсь. Какое же облегчение я сегодня испытал, поняв, что всё это было лишь сном и между мной и Аней ничего ещё не было.
– Аня, уходи.
– Никита Александрович, почему?!
Голос девушки надломился от обиды – я действительно причиняю ей сейчас боль. Но это боль уязвлённой женской гордости, а не разбитого сердца.
– Аня, пойми. Ты очень красивая девушка, и я хотел бы быть с тобой… как мужчина. Но это не означает, что я люблю тебя. И я скажу больше: я никогда тебя не полюблю.
Лучше обернись и посмотри вокруг себя: есть люди, которые испытывают к тебе нечто большее, чем желание овладеть телом.
– Но почему?
