Зима того года, как и предыдущего, выдалась в Европе очень холодной и многоснежной. Морозы встали с ноября и до середины весны не отпускали. Торговые караваны с трудом пробивались через засыпанные снегом перевалы, немало людей и товара погибло. Кроме того, все говорили, что большое количество снега непременно вызовет наводнения. По всем приметам выходило, что и весна с летом будут неровными — то дождь, то жара, а потому урожая ждать не стоит.
Конечно, Медичи как банкиры курии отправили в Феррару своих людей, хотя понятно, что большого дохода от этого Собора не будет. В Базеле в это время заседал другой собор, тоже объявивший себя Вселенским, — над Европой снова маячил призрак схизмы.
Лоренцо был далек от мысли, что брат намерен вмешиваться в богословские споры и вообще интересоваться ими. Если Козимо отправляет его в Феррару, значит, папе снова нужны деньги. Это плохо, папа Евгений и без того много должен, наверняка Лоренцо отправляют туда, чтобы вежливо отказал.
— Хочешь усилить наши позиции? Но почему этого не сделать с самого начала? Или Бернардо не справился?
Козимо помотал головой:
— Бернардо справился, а тебе ни к чему было рисковать. И сейчас рискованно, придется быть очень осторожным, Лоренцо. Я еще подумаю, отправлять ли тебя.
— Что нового ты узнал?
Лоренцо прекрасно понимал, что, если брат раздумывает, значит, есть серьезная причина. Что-то случилось, о чем весь остальной мир пока не знает…
— В Ферраре чума.
— Что?! Тогда зачем она тебе нужна?
— Мне нужна не Феррара, а Собор. Папа уже дважды брал у нас в долг, влез в долги ко всем, кто только мог дать деньги, а в Ферраре съели и выпили все, что только нашлось.
— Так это же хорошо, скорее закончат свои споры. Помнишь, как закрывают на хлебе и воде кардиналов Коллегии при выборе папы?
Но Козимо не был склонен шутить, он задумчиво покусал губу и погладил подбородок — признак размышлений.
— Вселенский собор — это многие десятки тех, кто будет что-то обсуждать, и еще тысяча тех, кто их обслуживает или просто приедет вместе. Все они будут есть, пить, спать и покупать, покупать, покупать… Первым можно предложить содержание, вторые сами заплатят за свой кров и еду, а также за остальное, даже шлюх. И деньги свои они оставят во Флоренции.
— Ты хочешь пригласить Собор во Флоренцию?
— Да.
— Чтобы они привезли сюда чуму?!
— А теперь слушай меня внимательно. Ты поедешь в Феррару, и если там действительно чума, просто вернешься обратно, даже не переночевав в городе. Но, скорее всего, это лишь слухи. Мои агенты донесли, что у маркиза Никколо д’Эсте пусты винные погреба и кладовые, амбары и овчарни. И чтобы дорогие гости окончательно не сожрали все, как саранча…
— Маркиз пустил слух про чуму?! — расхохотался Лоренцо.
— Да. Если это так, то ты передашь папе Евгению приглашение во Флоренцию и щедрое предложение в полторы тысячи флоринов ежемесячно на содержание его гостей до окончания Собора, сколько бы тот ни длился.
— Но если они будут заседать долго, согласится ли Флоренция платить такие деньги?
— Мы заплатим. Дадим Флоренции в долг и не попросим вернуть, как бывало уже не раз. И как только в их кошели рекой потекут флорины, ворчать перестанут даже самые недовольные. Но запомни: приглашение передашь, только если убедишься, что слухи о чуме — лишь слухи.
Лоренцо не нужно было обследовать окрестности, при подъезде к Ферраре стало ясно, что Козимо прав — все опустело не из-за чумы, а из-за прожорливости многих людей, внезапно нахлынувших в небольшой город. В Ферраре не осталось, кажется, ничего — ни еды, ни места для ночлега. Дворец маркиза был набит высокопоставленными гостями битком, семь сотен византийцев и множество слуг спали едва ли не вповалку, в конюшне разместили зоопарк экзотических животных, которых зачем-то притащил с собой византийский император, а лошади мерзли под навесом на ледяном зимнем ветру. Как их ни укрывали попонами, начался падеж.
Зима в Ферраре не самое приятное время года, а та, как назло, еще и оказалась очень ветреной и влажной. Поговаривали, что по ту сторону Альп и вовсе с ноября все замерзло.
Продовольствие уже привозили из Болоньи, где немедленно взлетели цены на все.
А ведь папа Евгений привез из Рима больше сотни своих кардиналов и богословов, их и их обслугу тоже требовалось разместить, накормить и ублажить.
Маркиз, кажется, смирился с мыслью, что, когда толпа покинет Феррару, ему придется стать нищенствующим монахом, поскольку денег не останется даже на прокорм полутора десятков его законных и незаконных отпрысков.
Папа Евгений уже начал догадываться, что содержание курии стоит больших денег, которые его предшественники где-то брали…
Положение всех, от папы и императора до конюхов и слуг, не говоря уже о жителях города, было тяжелым, и что с этим делать, не знал никто. Слухи о чуме, может, и возымели действие, но куда деваться приплывшим и приехавших из-за тридевять земель? Кроме того, папа вовсе не собирался отпускать императора и его свиту без подписания хоть какого-то договора, а сам Иоанн Палеолог — без обещания поддержки папы против наступления Оттоманской империи. Тогда еще верили, что подписанный договор чего-то стоит…
Дважды по пути и уже в самом городе Лоренцо пытались ограбить, спасло только умение владеть оружием и готовность к неприятностям.
У Медичи были свои люди в Ферраре, Лоренцо нашел крышу над головой, но и в доме их дальнего родственника не протолкнуться от постояльцев. Это были сошки помельче, не знавшие классической латыни, а потому не понимавшие итальянскую речь хозяев. Вот когда Медичи пригодился греческий — хоть и с трудом, Лоренцо смог объяснить хозяину дома Карло, что слуга спрашивает о какой-то диковинной крупе «хречи». Даже при помощи древнегреческого не получилось понять, что это за крупа, хозяин развел руками:
— Нет здесь такого. Пусть едят то, что есть.
Немного позже, извиняясь, что не может как следует угостить желанного гостя из-за наплыва нежданных, качал головой:
— Лоренцо, еще немного, и мы сами будем есть сено.
— Не будем! — мрачно заявила его супруга, ставя на стол миску с мелкой рыбой, какую полгода назад даже в руки брать не стала бы. — Их лошади съедят и сено тоже.
— Так все плохо?
— Конечно! Разве можно приглашать в Феррару столько людей? Да еще таких прожорливых. И не предупредив горожан.
— А… что слышно о чуме?
— Чума?.. — Карло осторожно огляделся и зашептал, наклонившись ближе к Лоренцо: — Я тебе так скажу: нет никакой чумы! Может, и есть где в округе, но в городе нет. Мы чумой этих зовем, — он кивнул в сторону комнат, где расположились постояльцы.
Лоренцо расхохотался:
— Тогда я привез вам спасение.
