— А ее не попытаются принудить выступить против тебя?
— Лоренцо… — с насмешливым укором произнес Козимо, — скромную хозяйку дома… которую и без того обидел неразумный муж… Она не вмешивается в политику и прочие мужские дела… Синьора Медичи всего лишь помогает нуждающимся, и позор тем, кто этому мешает! — Он вдруг стал серьезным. — Контессина действительно помогает, только об этом мало кто знает. Если кто и воспринял заветы нашего отца, так это она. Быть скромными, не давать поводов для зависти, не приближаться к толпе и не ждать благодарности за доброту.
Далеко не только Контессина была соглядатаем Козимо в изгнавшей его Флоренции.
И все же главную новость сообщила она: кондотьер Никколо Пиччинино встречался с Ринальдо Альбицци. Вернее, приезжал во Флоренцию по приглашению Ринальдо.
Зачем?
Пиччинино — кондотьер во всей красе, он продажен в высшей степени и способен сегодня воевать против того, за кого воевал вчера, а завтра снова повернуть оружие против сегодняшнего друга. Кто больше заплатит, тот и прав. В тот момент Пиччинино со своими бандитами числился на службе у миланского герцога, но был готов пуститься во все тяжкие против кого угодно. Не так давно он разбил венецианское войско, и любви к кондотьеру со стороны Венеции, приютившей Медичи, это не добавляло.
Козимо задумался.
Веди Альбицци и Палла Строцци переговоры с Пиччинино открыто, все было бы ясно, но они предпочли завесу тайны. Что же они задумали?
Следующее сообщение — уже от человека из окружения Строцци. Он не располагал подробностями, но точно знал, что обсуждали военную помощь против сторонников Медичи в обмен на отказ от договоров Флоренции с Венецией и с папой. Какой был бы подарок миланскому герцогу!
Не успел Козимо придумать, как лучше использовать такое знание, когда в Венеции объявился Мари де Медичи. Он из линии Таленто, одного из двоюродных братьев Джованни ди Биччи, весьма прилично работал в банке Медичи, как и его отец. Попросил поговорить наедине. Что привело молодого человека к опальному главе рода Медичи аж в Венецию?
Козимо слушал горячившегося Мари и пытался понять, чего здесь больше — ловкости Альбицци и Строцци, устроивших ловушку его родственнику, или глупости самого Мари. Вероятно, в равной степени.
Мари предлагал тайный сговор, чтобы свергнуть Ринальдо Альбицци с помощью герцога Милана и, конечно, отрядов Пиччинино. Молодой Медичи убеждал Козимо, что Милан поддержит его во всем, стоит только сказать «да». Отряды Пиччинино возьмут город, уничтожат обидчиков Медичи и посадят Козимо во главе. Конечно, за это придется заплатить Пиччинино и заключить договор с Миланом.
Козимо не сказал ни «да», ни «нет», он умел это делать. Но в тот же вечер Мари де Медичи был арестован властями Венеции и отправлен во Флоренцию для вынесения приговора. Лоренцо, узнав о такой сдаче родственника на съедение врагам, ужаснулся:
— Козимо, как ты мог?! Да, он дурак, но можно было просто посмеяться и выставить глупца вон.
— Чтобы завтра же Альбицци объявил, что я скрыл предателя? Неужели ты не понимаешь, все это подстроено, чтобы показать, что я не оставил надежды вернуться во Флоренцию даже ценой силы? Это предательство, Лоренцо. Лучше пожертвовать глупцом Мари, чем всем родом Медичи. Если они могут конфисковать имущество Аверардо только потому, что тот болен и не способен вовремя добраться на носилках до места своей ссылки, то что же сделают, получи в руки возможность обвинить меня в таком предательстве!
Лоренцо вздохнул. Старший брат прав, дядя Аверардо слишком тяжело перенес известие о ссылке в ненавистный ему Неаполь, куда еще и отправиться предстояло одному, но Синьория Флоренции его просьбу продлить срок поездки не удовлетворила, а когда бедолага просто слег от лихорадки в Ферраре, не в состоянии двигаться ни верхом, ни ползком, его объявили мятежником и подчистую ограбили, конфисковав имущество в пользу Республики. Козимо обещал дяде, что все вернет, когда вернется сам. Не успел, Аверардо все же отдал богу душу.
— Все равно жалко дурака Мари.
— Знаешь, попавшие в капкан лисицы часто отгрызают себе лапы, чтобы выжить, пусть и калеками. Мари — та самая лапа, которой стоит пожертвовать. Если у него не хватило ума ни во что не ввязываться, хотя я просил об этом всех, то пусть сам и отвечает. Медичи должны выжить и вернуться! — Чуть помолчал и добавил: — Даже без Мари.
Синьория Флоренции поблагодарила мессира Козимо де Медичи за такую помощь, но срок изгнания не уменьшила ни ему, ни кому-то из семейства. Мари попал в тюрьму по обвинению в измене, правда, казнить его тоже не решились.
Трудный вопрос задал отцу Пьеро:
— Но разве не наш долг попытаться выручить Мари? Он хотел как лучше.
Козимо вопрос сына не понравился совсем, он не стал рассказывать о лисе и лапе, но счел нужным все же объяснить свое поведение.
— Пьеро, мы живы, пока едины. Так всегда говорил мой отец. Когда-то Медичи проиграли потому, что поступали и говорили друг против друга. Если мы хотим вернуться и вернуть себе положение, то должны быть одним целым и не давать ни малейшего повода усомниться в нашем законопослушании, обвинить нас в мыслях об измене. Поступок одного дурака может испортить все и навсегда отрезать возвращение домой.
— Но разве это не предательство?
Пьеро возразил нерешительно, ему очень хотелось донести свое понимание верности роду до отца, но юноша не находил подходящих слов.
— Ты говоришь о моем поступке? Я предпочту предать одного Мари, чем всех Медичи и Флоренцию. Миланцы во Флоренции! Мари глуп, но об этом должен был подумать. И еще: тот, кто нарушает волю Медичи, не может считаться членом нашей семьи, а с чужими я поступаю жестоко.
Козимо видел, что Пьеро не согласен, сыну жалко молодого, немного старше его самого, родственника. Поморщился — наследник удался нравом непонятно в кого.
Ринальдо Альбицци боролся до конца, но Флоренция продержалась всего год. Потом новый состав Синьории проголосовал за возвращение всех Медичи и восстановление их в правах. Ровно через год 3 октября 1434 года Козимо выслушивал предложение Флоренции вернуться. Это предложение было больше похоже на мольбу о помощи.
Козимо не стал тянуть, понимая, что Альбицци может устроить еще что-нибудь. Но если отъезд был царским, то возвращение более чем скромным — никакой пышной встречи, хотя флорентийцы готовились. Он не мог видеть толпу, которая год назад требовала его казни, а теперь была готова целовать руки. К тому же у Козимо была другая цель — месть!
Двух месяцев хватило, чтобы сменить состав Синьории, удалив из нее сторонников Альбицци, да большинство и сами были готовы присягнуть Медичи, но Козимо старательно делал вид, что не играет в начавшейся охоте на ведьм никакой роли. Это все Синьория, это они… А мессир Козимо Медичи всего лишь помогает нуждающимся и заботится о возвращении и восстановлении своей семьи. Большой семьи — целого клана Медичи, сплоченного, как никогда раньше, вокруг своего вожака.
