Но aqua gerit abstulit stone — вода камень точит, Контессина еще трижды напомнила дяде о своем желании и добилась-таки, чтобы тот поговорил с Джованни Медичи.
— Джованни, Козимо возмужал, выглядит солидным мужчиной…
— Да, годы идут, мы стареем, дети мужают, — охотно согласился Медичи со своим партнером.
— Женить его не собираешься?
— Женить? — Кажется, Медичи удивился вполне искренне. — Нет, для Козимо пока есть дело. А вот через год посмотрим…
Бенедетто притворно озабоченно вздохнул:
— Да… с детьми хлопот, не только с маленькими… У меня племянница подросла. Контессина. А что за дело?
Барди прекрасно понимал, что если Джованни с ним не посоветовался, значит, дело касается не их общего банка, а лично Медичи. Это означало, что спрашивать бесполезно, Медичи все равно не скажет, но он спросил, чтобы слова о Контессине не выглядели навязыванием невесты. Медичи прекрасно уловил сказанное, он не забудет вскользь брошенной фразы и, если ему выгодно, непременно воспользуется. Теперь оставалось только ждать.
Бенедетто подумал, что правильно поступил, ничего пока не сказав сестре. Пусть сначала Медичи решится на сватовство, а он, Барди, сделает вид, что сомневается. О том, как уламывать заносчивую Камиллу, подумает потом.
Но услышав о деле, которое предстояло Козимо де Медичи, Бенедетто Барди даже о желании племянницы породниться с Медичи забыл.
— Хочу, чтобы Козимо сопровождал папу Иоанна в Констанц на Собор.
— Да, это прекрасный повод наладить прочные связи и со многими познакомиться. Ты прав. Но почему не поедешь сам, а отправляешь сына?
— Козимо двадцать пять, он хорошо справился с делами в Риме, умеет вести переговоры и думает, прежде чем что-то сказать. Пусть едет, ему дальше дела вести. А женю, когда вернется. Сколько, говоришь, твоей племяннице?
— Контессине? Пятнадцатый. Хороша, умна, нрав хороший, но…
— Что не так? — чуть насторожился Медичи.
Это-то Барди и нужно. Пора набивать племяннице цену. Он снова вздохнул:
— Ты же мою невестку знаешь. Камилла гордится тем, что графиня, ей с зятем не угодишь…
Джованни промолчал, только глазами стрельнул в партнера. Они прекрасно понимали, что этот брак был бы выгоден обеим семьям, а Камиллу можно и приструнить. Вдове стоило лучше подумать о том, на что ремонтировать старый палаццо Барди.
Никто не удивился уединению отца со старшим сыном, Джованни и Козимо перед важной поездкой было что обсудить. Козимо приготовился выслушать порцию наставлений и пояснений по поводу дел в Констанце, о папских делах они уже поговорили давно и больше их не касались, значит, речь пойдет о налаживании еще каких-то связей в столице Священной Римской империи.
Но Джованни Медичи заговорил совсем о другом…
— До отъезда ты женишься.
Козимо вскинул на отца свои большие темные глаза и встретил твердый взгляд Джованни, сообщавший сыну, что сказанное обсуждению не подлежит. Вздохнул:
— Это обязательно делать сейчас?
— Да.
Повисло странное молчание, которое первым нарушил старший Медичи:
— Ты даже не спрашиваешь, на ком?
— Какая разница, если это ваш, а не мой выбор!
Толика отчаянья все же прорвалась в голосе Козимо. Он прекрасно понимал, что придет время женитьбы, но мысленно отодвигал это событие.
Джованни усмехнулся, отпил глоток из большого бокала, посмаковал вино во рту, словно оценивая его вкус, который давно знал, и задумчиво произнес:
— Я не намерен объяснять тебе необходимость не просто жениться, но сделать это с наибольшей выгодой. Любовь проходит сама или вытесняется другой, Козимо, а жена остается до самой смерти. Своей или твоей. И здесь хороший расчет куда умней слепой страсти. — Чуть помолчал и, не дождавшись возражений сына, добавил: — Ты женишься на Контессине Барди.
Козимо чуть нахмурился, пытаясь вспомнить таковую. У Барди нет подходящих дочерей, те, что известны Козимо, куда старше его самого и, кажется, давно замужем… Неужели кто-то из этих матрон овдовел и его собственный отец поступает так жестоко, решив женить сына на вдове с почти взрослыми детьми?
Джованни понял замешательство сына и милостиво пояснил:
— Контессина — племянница Бенедетто, она дочь графини Элси.
О, если Козимо и не мог вспомнить дочь графини Элси, то забыть саму Камиллу Барди он не мог также! Более надменную особу, кичащуюся своим происхождением, найти трудно, во всяком случае во Флоренции.
— У этой девушки, должно быть, большое приданое?
Было интересно, в какую сумму отец оценивает его свободу.
— Большое, — кивнул Джованни, — и ценное. Семейный палаццо на том берегу, — заметив удивление Козимо, который помнил плачевное состояние старого дома, кивнул: — который проще разрушить, чем отремонтировать. И графский титул, что действительно ценно.
— Но дети дочери графини не носят этот титул.
— Нет, даже Контессина не графиня, несмотря на прозвище. Но твои дети… ваши с ней дети будут иметь возможность жениться и выходить замуж за аристократов, поскольку у них будет аристократическая кровь.
— Зачем, отец? Вы не раз твердили, что в мире все решает золото, разве этого недостаточно, чтобы дать моим детям то, что им будет нужно? Зачем им аристократическая кровь?
Джованни незаметно вздохнул. Сын явно повзрослел настолько, что способен оспаривать отцовские слова. Пока не отказываясь от исполнения его решений, он все же посмел возражать. Но отец знал и другое — Козимо упрям не глупым упрямством, просто подчинить его своей воле невозможно, но вот убедить можно. Если Козимо поймет, в чем выгода, то поступит так, как должно. При этом его нельзя обмануть.
— Козимо, даже в такой республике, как Флоренция, у власти аристократы. Можно сколько угодно рассчитывать на поддержку чомпи и даже возглавлять их восстание, но ты помнишь, чем закончилось дело для нашего родственника.
Козимо не выдержал:
— Не вы ли твердили нам с Лоренцо, чтобы держались от власти подальше?
— И могу повторить это. От той, что шумит в Синьории, — да. Но есть другая, Козимо, настоящая и сильная. Она не выставляет себя напоказ, это власть аристократического круга. Его можно сбросить, подняв восстание чомпи, но восстание закончится, и власть возродится снова. В этот круг нельзя попасть просто за деньги, там ценно происхождение. Чтобы попасть туда даже не твоим детям, но твоим внукам, тебе нужно жениться на Контессине де Барди. Мой отец оставил нам пятерым только полуразвалившуюся мастерскую и старый плащ, я оставлю вам большое дело, а вы должны передать своим детям, кроме золота, еще и родословные их матерей.
— Лоренцо вы тоже присмотрели какую-нибудь графиню?
