Эта тоска мучила мальчика несколько дней, пока на Старом рынке он вдруг снова не увидел странствующего рыцаря. Таких было немало во Флоренции, где они задерживались на обратном пути из неудачного крестового похода. Два года назад силы крестоносцев оказались наголову разбиты османским султаном Баязидом, похоронив всякую надежду остатков рыцарства стать главной силой в Европе. Во власть вступали совсем иные силы, представителем которых был его отец Джованни де Медичи.
Но мальчик так далек от отцовских занятий…
И он решил… сбежать!
Да, бежать из родительского дома, разыскать рыцаря, которого видел на рынке, наняться к тому оруженосцем даже не за деньги, но за учебу, а потом…
Козимо достал скопленные деньги — они с Антонио уже три года откладывали мелочь, а потом обменяли ее на флорины, чтобы купить лошадь, упряжь и оружие. Мальчик понимал, что двух флоринов ни на что не хватит, но надеялся хотя бы заплатить рыцарю за свое содержание на первое время.
Все казалось так легко и просто — он научится владеть оружием, прекрасно держаться в седле, спасет какого-нибудь вельможу или бери выше — короля, его посвятят в рыцари… Вот тогда можно будет вернуться домой и скромно сообщить отцу и матери, что их сын не зря родился на свет.
При мысли о матери стало не по себе. Его отец Джованни де Медичи редко бывал дома, во Флоренции всем заправляла Пиккарда Буери, которую родные звали Нанниной. Сыновья привыкли, что все домашние проблемы решает мать, с ней нужно советоваться, у нее спрашивать разрешение.
А как же сейчас?
Козимо почувствовал сильнейший укор совести — мать всегда так внимательно относилась к его нуждам и желаниям, была добра и справедлива, хотя часто излишне строга. На строгость они с Антонио не обижались, а на любовь отвечали искренней привязанностью.
Уйти из дома, не попрощавшись с матерью? Конечно, это неправильно, несправедливо по отношению к ней. Но если он скажет, что уходит, то его никуда не отпустят… И все-таки Козимо решился — он просто попрощается, и все. Мать не выдаст, она всегда понимала, что для сыновей самое важное.
Мальчик собрал кое-что из вещей, связал тугой узелок, спрятал поглубже за пазуху тощий кошель с двумя флоринами и четками и присел, задумавшись.
На дворе вечер, еще немного, и все улягутся спать. Самое время для побега.
Решив покинуть родной дом тайно, Козимо не представлял, куда пойдет, как только выйдет за двери, где и как будет искать своего будущего покровителя и учителя — странствующего рыцаря, что станет делать, если не найдет его тотчас или даже завтра. Что будет, если рыцарь уже покинул Флоренцию или не пожелает взять оруженосцем щуплого невысокого мальчика?
Козимо не был столь глуп и наивен, чтобы не видеть предстоящие трудности, скорее он сознательно уходил от мыслей об этих трудностях, по-детски надеясь, что все как-то само собой решится. Но его намерение попрощаться с матерью вовсе не было вызвано трусостью или тайной надеждой, что мать остановит беглеца. Нет, мальчик действительно верил, что Наннина поймет его мечту и не станет препятствовать исполнению даже в таком нелепом варианте.
Убедившись, что для побега все подготовлено, Козимо еще раз оглядел комнату, которую они совсем недавно делили с Антонио и где мечтали о рыцарских подвигах, вздохнул и отправился к матери — нужно попрощаться, пока та не легла спать.
Все получилось немного не так, как Козимо ожидал.
Наннина ничем не выдала свои чувства, выслушав сына, она спокойно поинтересовалась:
— А с отцом проститься не желаешь?
Козимо замер. Как это — проститься с отцом? От кого же он тогда сбегает?
— Но я…
— Думаю, отец мог бы дать тебе несколько толковых советов на дорогу. Все считают его умным и практичным. Не стоит пренебрегать такими советами.
— Но он меня не отпустит! — в отчаянье воскликнул мальчик.
Мать согласилась:
— Конечно, нет. Но ты же решил сбежать, зачем тебе отцовское разрешение? Пойдем, попрощаешься и с ним.
Козимо топал следом за матерью, с тоской размышляя, что сейчас будет.
Джованни ди Биччи занимался какими-то счетами. Козимо это казалось таким скучным! Он умел складывать, вычитать и даже делить и умножать, и это занятие нравилось, но не с утра же до вечера!
— Джованни, отвлекись ненадолго.
Медичи поднял голову. От его внимательного взгляда Козимо стало совсем не по себе…
Наннина плотно прикрыла за собой дверь, знаком подозвала сына ближе к столу и заговорщически поведала мужу:
— Козимо зашел проститься с тобой. Он решил стать странствующим рыцарем и потому сбегает из дома. Ты не хочешь дать ему напутствие на дорогу?
Мать говорила совершенно серьезно, в ее голосе не слышалось и тени насмешки. Серьезно слушал и отец. Козимо даже растерялся. Он понимал, что что-то здесь не так, но никак не мог уловить, что именно. Нелепо — он сбегает, но при этом мать предлагает отцу дать беглецу совет на дорогу…
Джованни спокойно кивнул, отложил перо в сторону и подозвал сына к себе:
— Ты решил стать рыцарем?
Козимо кивнул. Даже в такой дурацкой ситуации он не собирался сдаваться.
Джованни встал, обошел стол, окинул взглядом щуплую фигурку девятилетнего мальчика и вздохнул:
— Но рыцарю нужен конь. А еще оружие, латы, плащ… много что… Всего этого у тебя нет.
— Я… я наймусь оруженосцем к какому-нибудь странствующему рыцарю.
— Оруженосцем? — Бровь Джованни недоуменно приподнялась. — Наверное, и это рановато. — Он чуть помолчал задумчиво, как делал, когда прикидывал выгоду или риск, и произнес: — Думаю, тебе стоит поступить вот как. И для рыцаря, и для оруженосца ты еще мал. Поживи пока дома, окрепни, поучись грамоте, заработай денег, а когда подрастешь, сбежишь еще раз. Может, к этому времени тебе удастся купить лошадь и даже доспехи.
Козимо с изумлением смотрел на отца. Джованни Медичи не возражает, чтобы сын сбежал и стал странствующим рыцарем? Явно что-то здесь не так…
— Но как же…
Он просто не знал, что возразить. Не дождавшись от девятилетнего сына вразумительного продолжения, Джованни утвердительно кивнул:
— Ну вот и договорились. Сейчас возвращайся к себе, а завтра утром придешь. Я посмотрю, что можно сделать, чтобы ты повзрослел поскорей. И как ты можешь заработать на доспехи и лошадь.
На следующий день, когда они вдвоем стояли у могилы Антонио, Джованни вздохнул:
— Антонио был будущим семьи…
— Теперь у семьи нет будущего, отец?! — невольно ахнул Козимо.
— Теперь будущим стал ты, мой мальчик.
— Что это значит? — Голос Козимо чуть дрогнул, отец никогда не говорил с ним так серьезно.
