— Мне было нехорошо, — сказала она, кладя руку на спинку стула. — Но получшело. Я уже встала. В нашем возрасте с болячками трудно справляться. Любая ерунда сбивает с ног.
— Вы не хотите пойти к врачу? — спросила Франни.
Хотела бы — так и пошла бы, подумала Тереза. Но нельзя же хамить. Девочки не сделали ничего плохого. Это Элби попросил их приехать. Они не виноваты.
— Нет, — сказала она.
Та, что поумнее, слегка прищурилась:
— Смотрите, раз уж мы приехали, мы можем сейчас отвезти вас в больницу. Если вам придется вызывать скорую в одиннадцать вечера, будет куда сложнее. Прошу прощения, но выглядите вы не очень.
Мисс Разумный Довод. Наверное, уже партнером стала.
— Мне восемьдесят два, — сказала Тереза. Она чувствовала, как у нее на лице выступает пот. — Я уже давно не выгляжу очень.
— Так вы не поедете? — спросила Кэролайн.
Прошу занести в протокол, что подсудимый отказался от предложения перевезти его в больницу, несмотря на рекомендацию своего адвоката.
— Простите, что мой сын вас отправил в такую даль, и понапрасну. Если бы он сперва спросил меня, я бы сказала, чтобы не звонил.
Еще минуточку потерпеть — и они уйдут, и она сможет сесть. Точнее, рухнуть. До кровати она не доберется, но ничего, диван в гостиной тоже отлично сойдет.
— Хорошо, — сказала Франни, — но наш отец в машине, и он хочет с вами поздороваться. Давайте вы с ним поздороваетесь, и мы больше не будем вам надоедать.
— Фикс в машине?
Франни кивнула:
— У него сегодня день рождения. Ему восемьдесят три. Потому мы и приехали.
Франни подождала, но Тереза все молчала. Тогда Франни решила дожать:
— У папы рак пищевода. Он совсем плох.
— О господи.
Фикса Китинга Тереза уважала. Она встречалась с ним лишь однажды, в тот страшный день, когда случился пожар, но запомнился он ей как человек очень славный. Элби, полыхавший молчаливой подростковой яростью, ушел к себе в комнату и хлопнул дверью, а они с Фиксом сели на кухне и вместе выпили. В холодильнике был свежий апельсиновый сок, и Тереза сделала им по «отвертке». Поднеся свой стакан к ее стакану, Фикс посмотрел Терезе прямо в глаза и сказал: «Ну, за солидарность». Она еще подумала — какой шикарный тост.
— Позовите его в дом, — сказала Тереза, гадая, сколько времени они тут проторчат, и должна ли она угостить их чем-нибудь.
На это ее уже не хватит.
Кэролайн покачала головой:
— Мы весь день на ногах. На крыльцо мы его точно не поднимем.
К входной двери вели три низкие ступеньки, по обеим сторонам шли декоративные кованые перила, которые Элби поставил в прошлом году. Если Тереза и сможет спуститься, то назад ей не подняться.
— Передайте ему привет, — сказала она.
— Папа умирает, — сказала Франни.
Я тоже, хотела ответить Тереза. Она переводила взгляд с одной девочки на другую. Внезапно ей стало ясно, что они сговорились: хорошая полицейская дочь и плохая полицейская дочь. И они никуда не уйдут. Новая волна боли взметнулась у Терезы из-под пупка. Она слишком долго стояла и изображала любезность. Тереза закрыла глаза и попыталась дышать ртом, крепко вцепившись в спинку стула.
— Я возьму вашу сумочку и все запру, — сказала Франни. — Сумочка на кухне? Все ваши страховые карточки внутри?
Тереза на полдюйма двинула головой в знак согласия, а та, вторая, подошла и обхватила ее — бережно, но попытайся Тереза вырваться, ничего бы не вышло.
— Готовы, идти можете? — спросила Кэролайн. Тереза тысячу раз сходила и поднималась по этим ступенькам, но сейчас ей показалось, будто она Эва Мари Сейнт из «К северу через северо-запад» и смотрит вниз с обрыва горы Рашмор. Сестрицы Китинг подняли Терезу с двух сторон. В отличие от своих детей она никогда не была ни крупной, ни рослой, а теперь еще и усохла. Нести ее Франни и Кэролайн было, похоже, совсем не в тягость. Крепкие девочки, ничего не скажешь. Похитительницы переправили Терезу через лужайку, посадили на заднее сиденье машины, подняли ее ноги, чтобы развернуть, — и действовали так споро, что Тереза забеспокоилась: не зарабатывает ли эта парочка кражей стариков? Китинговы дочки защелкнули на ней ремень безопасности, но, когда она вскрикнула от боли — любое прикосновение к животу было невыносимо, — отстегнули.
— Тереза Казинс, — сказал Фикс с переднего сиденья. — Вот мы и встретились вновь.
— Пап, — перебила Кэролайн. — Говори, куда ехать.
Тереза различила тревогу в голосе Кэролайн. Похоже, дело было и впрямь срочное.
Фикс объяснил дорогу до Мемориального медицинского центра Торранса. Он даже не раскрыл справочник «Томас бразерс». Он столько его листал, что выучил наизусть.
Пока Тереза смотрела в окно, боль немножко унялась. Досадно, что ее засунули в машину и увозят, не давая исполниться ее замыслу. Впрочем, может, и не такой уж это был удачный замысел — умереть? Денек-то какой стоит, отличный южнокалифорнийский денек.
— С днем рождения, — сказала она Фиксу. — Мне очень жаль, что ты болеешь.
— Рак, — сказал он. — А с тобой что?
Франни звонила по сотовому:
— Мы усадили твою мать в машину. Везем в больницу.
— Понятия не имею, — сказала Тереза. — Может, аппендикс прорвался?
Кэролайн вдавила педаль газа, и «краун-виктория» рванулась вперед, как скаковая лошадь.
— Это Элби? — спросил Фикс. — Дай я с ним поговорю.
— Папа, погоди, — сказала Франни.
Ее отец протянул руку к заднему сиденью. Тереза едва заметно сжала ему ладонь.
— Элби, папа хочет с тобой поговорить.
— Твой папа? — спросил Элби.
Франни протянула отцу телефон.
— Здравствуй, сынок, — сказал Фикс, собравшись с силами и подпустив в голос солидности. — Твоя мама с нами. Мы проследим, чтобы врачи сделали все как следует, так что не волнуйся.
— Спасибо, — сказал Элби. — Второй раз вы меня спасаете.
— Мы побудем с ней, пока не выяснится, что там такое. Не думай, что мы ее просто высадим у дверей.
— Ну и славно, — сказала Тереза, глядя, как проносятся за окном дома ее соседей.
— Мне приехать прямо сейчас? — спросил Элби.
Фикс оглянулся на Терезу. Та была похожа на голого птенчика, выпавшего из гнезда на тротуар, но еще живого — бедный, совсем прозрачный, — все у них наперекосяк.
— Давай-ка мы будем ждать тебя утром, хорошо? Мы тебе еще позвоним. Как эту штуку отключить?
Последний вопрос он адресовал всем присутствующим, а потом нажал красную кнопку.
— Хорошие у нас дети, — сказала Тереза Фиксу. — Сколько крови нам попортили, а выросли все-таки хорошими.
