С удивительной точностью генерал Деникин предвидел, к чему приведет русских людей сотрудничество с Гитлером. Сам Антон Иванович наотрез отказался иметь дело с немцами, оккупировавшими Францию. Немцы, понимая его политический авторитет среди эмиграции, рассчитывали использовать генерала. Предложили Деникину перебраться в Германию, обещали ему приличные условия.
Он ответил «нет», хотя семья Деникиных жила очень скудно, а лет ему было много и заработать с каждым годом становилось все труднее. Презрительное отношение Деникина к советской власти никогда не менялось. Но во Второй мировой он был на стороне России и гордился тем, как русский солдат дрался с немцем.
Диалог у виселицы
Некоторые историки утверждают, что позиция вермахта в отношении будущего России отличалась отточки зрения партии и СС, что генералу Власову и его людям покровительствовали такие уважаемые фигуры, как полковник вермахта граф Клаус Шенк фон Штауффенберг, который 20 июля 1944 года пытался убить Гитлера.
Соседство этих имен придает Власову некую респектабельность. Оба офицера восстали против тиранов. Но есть разница. Полковник Штауффенберг не служил другому тирану, не воевал против собственного народа. Он хотел избавить немцев от фюрера, видя, что он ведет Германию к катастрофе. И был готов пожертвовать своей жизнью. Если бы генерал Власов, так же как Штауффенберг, считал Сталина опасным для России, мог бы прийти в Кремль с оружием и застрелить тирана. Сталин дважды принимал Власова, оба раза генерал вышел из Кремля, гордый доверием вождя.
Есть разница между советскими генералами, которые согласились служить Гитлеру, и немцами, которые восстали против Гитлера. Антифашисты выступили против нацистского режима, потому что освобождение от фюрера было спасением Германии и немецкого народа.
Гитлер вел войну не против большевизма ради освобождения России. Победа вермахта над Красной армией вовсе не означала бы возрождения России. Совсем наоборот! Гитлер хотел: во-первых, разгромить Советский Союз как опасного геополитического соперника и убрать Россию с политической карты мира. Во-вторых, согнать русских с плодородных земель, которые вместе с нефтяными месторождениями и залежами полезных ископаемых предполагал включить в состав рейха. В-третьих, обречь русских и другие народы Советского Союза на прозябание, чтобы они никогда не представляли опасности для Германии.
Поэтому генерал Власов, генерал Краснов, их окружение, все, кто присоединился к вермахту, кто по собственной воле так или иначе служил немецким оккупационным властям, фактически сражались не против сталинского режима, не против советской власти, а против собственного народа и Российского государства. И понимали это.
Можно ли всерьез принимать красивые слова о борьбе Власова или Краснова против Сталина, большевизма, ГУЛАГа? Разве Гитлер пришел в Россию, чтобы установить демократию, вернуть советскому народу права человека, обеспечить процветание нашей страны? Это была не идеологическая война, не битва большевизма с нацизмом. В той войне народы нашей страны защищали свою землю, свои дома и свои семьи от немцев, которые пришли их уничтожить. И в этой войне генерал Власов и атаман Краснов стали врагами собственного народа.
Конечно, победа Красной армии впоследствии привела к тому, что еще больше укрепился сталинский деспотизм, распространившийся и на страны Восточной Европы. Но гитлеровская оккупация, гитлеровский режим не были альтернативой сталинизму. Ни для Советского Союза, ни для Европы…
Вот почему миллионы людей в Европе были в свое время благодарны Советскому Союзу, который отвлек на себя основные силы немецкой армии. Своей свободой европейцы в значительной степени обязаны советским людям, которые погибли в войне. Что происходило в Восточной Европе после войны — это совсем другая история.
Генерал Власов, атаман Краснов, все, кто сражался на стороне Гитлера, кто добровольно присоединился к вермахту, кто по собственной воле служил немецким оккупационным властям, были предателями и врагами российской государственности. И это был сознательный выбор: они отвергали демократию и либерализм и вполне принимали немецкий национал-социализм. Они хотели быть русскими национал-социалистами, да на их беду Гитлер не пожелал держать их в своем обозе.
Не жестокий и равнодушный мир оставил им столь скромный выбор, как они потом пытались объяснить свое добровольное сотрудничество с преступным фашистским режимом, а они сами: они исключили для себя любой иной путь, кроме присоединения к Гитлеру. Этот опыт поучителен и сегодня, когда немалая часть политического спектра России с плохо объяснимой ненавистью вновь отвергает демократию и либерализм.
Конечно, что такое сталинский суд, мы понимаем. Но в данном случае это не основание для того, чтобы говорить об отмене приговора Власову и Краснову. Любой другой суд тогда приговорил бы предателей к смертной казни. Как был приговорен к казни французский маршал Анри Филипп Петен — за сотрудничество с немцами, хотя он немецкой формы не носил и Гитлеру в верности не клялся.
Там, где погибла 2-я ударная армия, стоит памятник солдатам и офицерам, отдавшим жизнь в бою. Они защищали свою землю, свои дома, свои семьи, свою родину. Вот они заслужили памятник. Но не генерал Власов. И не атаман Краснов.
Латвия. Добровольные помощники
Иногда исторические споры вырываются из научных аудиторий и запыленных архивов. Они продолжаются на улицах и площадях — уже без участия ученых мужей, толстенных фолиантов и найденных документов. Памятники и мемориалы превращаются в поле боя. Противостояние становится зримым, как это происходит в столице Латвии сначала 16 марта, а потом 9 мая… И так каждый год. И ты понимаешь: прошлое не умирает.
Смена флагов
На десятый день войны, 1 июля сорок первого года, столицу Латвии заняли передовые части вермахта. Советское начальство покинуло Ригу еще 27 июня.
«В рижских церквях служили благодарственные молебны, — пишут латвийские историки. — Нигде, нигде в Европе немецкие войска не встречали с таким энтузиазмом! Разве только в двух других государствах Балтии. После всего пережитого за год советской оккупации и массовых депортаций немцев приветствовали как освободителей…»
«1 июля в десять часов, — описывала атмосферу в Риге шведская газета Stockholms Tidningen, — зазвонили колокола всех городских церквей, люди вышли на улицы. Повсюду развевались красно-бело-красные флаги. Прошло совсем немного времени, а по улицам уже шагали только что созданные вооруженные отряды самообороны под национальным флагом. Бурным ликованием были встречены внезапно появившиеся латышские полицейские в своей прежней форме».
«Несколько человек смеются, обнимаются, — записал тогда в дневнике известный рижский скульптор Эльмар Ривош, переживший оккупацию. — На одном из домов вывешивают красно-бело-красный флаг. Перед флагом взлетают шапки, раздается «Да здравствует!». Проходит отряд солдат — немецких. В петлицах у них цветы, им кричат «ура!». Латыши поставили на немцев… Жизнь-качели. Год тому назад другие кричали «ура!», а сегодняшние счастливцы в душе носили смерть. В этот день наоборот…»
