Она потерпит.
— Мы поехали на адрес, как ты знаешь. Застукали подружек за чаепитием и пригласили проехаться к нам в отдел. Развели по кабинетам и нажали. И давай тут подружки друг на друга валить.
— Ну, это я уже знаю, — закивала Егорова.
И капюшон из одеяла тут же сполз ей на лицо. От теплой шерсти сделалось щекотно лбу и щекам, и она снова чихнула.
— Эй, лейтенант, ты не заболей там! А то Хорцев не простит.
Кирилл подбросил еще дров. Перемешал с углями, дождался, пока пламя займется. Отложил кочергу и, подхватив еще одно плетеное кресло, подтащил его ближе к Егоровой.
— Вот ответь мне, Егорова, как надо любить своего ребенка, чтобы ради него затеять все это зло? Это чудовищно, не находишь? — спросил он, усаживаясь чуть слева напротив нее.
— Что именно? Такая любовь? Или зло во имя любви?
— И то и другое.
Он выше приподнял воротник старого отцовского бушлата, сунул руки глубже в карманы. И подумал, что пора бы уже перебираться в дом. На улице стало очень холодно. Не спасало даже яркое пламя костра. А в доме осталась всего одна спальня. И там один-единственный диван, на котором мама постелила им вместе.
— Негде мне вас больше укладывать, сынок. Летом можно было бы на веранде. Сейчас уже холодно. Я вам разные одеяла положу. Как-нибудь уж, в тесноте, да не в обиде. Ехать-то вам нельзя, выпили оба.
И мать, озорно сверкнув глазами, ушла стелить им с Егоровой одну постель. Интересно, Егорова догадывается или нет, что им придется спать вместе? Как на это посмотрит? Он лично за себя не переживал. Он так устал, что, кажется, уснет, едва головой подушки коснется. А вот как она?
— Любовь и зло… Да нет, мне кажется, тут не в любви дело, Кирилл. Эгоизм. Материнский эгоизм. Ненависть к зятю. Ревность. Сплошные негативные эмоции какие-то. — Егорова выпростала из одеяла руку, почесала нос, но снова чихнула. — Любовь — это радость.
— Но это и страдание.
— Ох, бывает и так. В данном случае, думаю, ни о какой любви речи не было. Сначала Наталья Павловна решила отомстить детям за то, что они захотели отселить ее на отдыхе в соседний отель. Она вернулась домой, не позвонила. Потом выключила телефон, познакомившись с соседом и укатив с ним на отдых. Вернувшись, обнаружила, что ее похоронили. Обнаружила, когда вошла к себе домой и увидела свой портрет с траурной лентой. Она поехала к подруге Вере. Та чуть с ума не сошла, увидав покойницу. Они проговорили до утра, и Вера как-то так незаметно свалила вину за опознание на зятя Натальи Павловны. Так все было? Я ничего не путаю?
— Все так, — кивнул Кирилл и тут же поправил сам себя: — Так они рассказывают. Наталья Павловна воспылала ненавистью к зятю. Они вызвали к себе Нину. Та настучала про роман зятя с Лялей, и теща решила ему отомстить. Жестоко отомстить. Как она призналась мне: три дня и три ночи составляла план мести. Продумала все до мелочей. Сначала они с Ниной устроили фишку с телефонным звонком, чтобы запятнать Слепцова. Потом она оформила генеральную доверенность на него. По телефону представилась застройщику доверенным лицом Слепцова и объявила, что салон он намерен продать. В идеале, она думала, серьезные ребята организуют Слепцову какой-нибудь несчастный случай, чтобы устранить проблему. Но они не пошли таким путем. Тогда она через давних знакомых открыла на имя Слепцова счет в одном из банков за границей, и перевела туда какие-то средства, и заказала на его имя авиабилет в один конец в эту лояльную к преступным элементам страну. Все! Его имя опорочено. Улик целый воз.
— Но тебе ведь сразу что-то не понравилось, Кирилл. Что?
— Фотография, — щелкнул он пальцами, выудив руку из кармана отцовского бушлата. — Фотография, сделанная во дворе убитой Светланы. Кому был нужен Слепцов, чтобы следить за ним? Застройщикам? Нет. Фото было сделано раньше, чем пошла возня с продажей салона. Тогда кому? Жене? Нет. Она с головой ушла в проблемы его фирмы, которую он оставил на произвол судьбы, сунув на свое место исполнительного директора. Какие еще враги были у Слепцова? Враги, которые тесно были связаны с Ниной — мастером из мужского зала салона красоты. Мы же говорили с почтальоном. Он не носил ей никаких писем. Да и ящик ее почтовый открывался в последний раз месяца два назад. Она почти не получает почты. Кто сфотографировал Слепцова во дворе убитой Светланы?
— Ты же знаешь! — весело фыркнула Егорова.
— Знаю. Фото сделала его теща. Она как раз приехала к своей бывшей работнице, чтобы поговорить о чемодане, который она оставила в ее машине, и тут зять! Оп-па! Она его сфотографировала на свой мобильник, совсем забыв, что камера на ее мобильном имеет повреждения и на фото оставляет характерное овальное пятнышко. Наталья Павловна забыла, а ее дочь нет. Она сразу поняла, кто сделал снимок. Это раз!
— А два?
— А два, это то, что Нина, замученная страхами, выпросила у своей хозяйки это фото. И, чувствуя, как теща сдавливает вокруг шеи Слепцова петлю, принялась его им нервировать.
— Зачем?
— Затем, чтобы добить его окончательно. Затем, что это она убила Светлану. Убила по неосторожности. В пылу ссоры. Когда Слепцов вышел от Светланы, та была жива и невредима. Наталья Павловна послала Нину к ней узнать, зачем он приходил. Они вместе приезжали. Сама не захотела выходить из машины, вдруг зять вернулся бы и застал ее у Светы. Нина послушно пошла. А Светлана ее ненавидела и принялась кричать на нее с порога. Дошло дело до рукоприкладства. И Нина в пылу ссоры пробила ей голову тяжелым предметом. И убежала. В подъезде отдышалась и решила ничего хозяйке не рассказывать. Сказала, что Светка ей не открыла. Она долго стучала, звонила, та не открыла. И Наталья Павловна, узнав о смерти Светланы, решила, что ее убил ее зять. И ее желание наказать его возросло в разы. Они совместно с Ниной придумали звонок с мобильного на ее домашний телефон. Потом была генеральная доверенность. Ну, а дальше ты знаешь.
— Знаю. Одного не пойму. — Егорова заворочалась в коконе из одеяла, почувствовала, что замерзла, и начала выбираться из кресла. — На что она надеялась? Ну, даже если осудили бы его за ее убийство, потом бы все равно выпустили. Не стала бы она ради такого случая действительно умирать!
— А убийство Светы? Она думала, что это он, и хотела, чтобы он испытал весь ужас тюремного быта. Приговор за два убийства при таких отягчающих вину обстоятельствах. Тут могло пожизненным пахнуть. Она жаждала мести. Она хотела его сломать. Она хотела убрать его от своей дочери и внучки на годы. Пусть даже по одной статье его бы оправдали. Судебная машина раскручивается вяло, неохотно, когда дело касается судебных ошибок. Она надеялась, что он из тюрьмы не выйдет. Как-то так, Егорова. Ты чего там возишься-то?
— Замерзла, — призналась она. — Ноги отсидела.
— Ох, неловкая ты все же, Егорова!
Кирилл встал, подошел к ней, схватил вместе с одеялом и потащил к дому, взвалив ее на плечо.
— Кирилл, ну что ты делаешь? — зашипела Егорова, молотя кулачками по старому бушлату. — Поставь меня быстро.
