На летном поле мой телефон почти не ловил. Это было странное место: в самом центре всего, на фоне воды вырисовывался силуэт Сан-Франциско, на другой стороне канала — порт Окленда, в другой стороне — центр Окленда, под нами — Мэрроу-Фэйр, — и все же оно ощущалось заброшенным, оторванным от всего остального. Удивительно было видеть коз, которые спокойно щипали траву в самом эпицентре торговли Сан-Франциско.
Я пришла к нему снова на следующий день, и на следующий. В основном, я слушала его. А когда он молчал, я ходила следом за ним и наслаждалась тишиной. Я ходила за ним в бункер и пыталась понять, что же он видит в сырных головах. Я не преуспела. Я пыталась помогать: он показывал, как что-то делать, и я это делала.
Я подоила козу.
Я выяснила, как он делает сыр. Он его красил. Правда красил: обмакивал кисть в пенистую массу какой-нибудь культуры и оставлял длинные влажные следы на бледной поверхности сырной головы. А после нескольких недель в пещере эти следы приобретали цвет и текстуру, становились синими, ярко-розовыми или огненно-оранжевыми, а иногда даже начинали призрачно светиться в темноте.
Первый прорыв случился, когда однажды, глядя на одну из раскрашенных голов, я увидела не молочный продукт, инокулированный бактериями, а карту — с цветовыми обозначениями, как в каком-нибудь атласе. Я увидела владения разных правителей, увидела, как великие армии идут войной друг на друга, миллиарды солдат, применяющих смертельное оружие — энергию и биохимический материал. Эта война в их системе летосчисления займет тысячи, а может, миллионы лет: во время этой войны они эволюционируют, и победители будут не теми, кто начал войну. На секунду я увидела это: синий, розовый и оранжевый.
Я нашла Агриппу в темном бункере.
— Я увидела, — просто сказала я.
Он посмотрел на меня — выражение его лица изменилось, глаза сузились, потом снова расширились — и кивнул.
— Хорошо. Теперь ты знаешь, что делать с твоей закваской.
Разве?
Я сидела на раскладном кресле возле трейлера, держа на коленях горшок с закваской. Было уже поздно, больше десяти. Солнце уже село, но оклендский порт заливал летное поле очистительным светом. Интересно, подумала я, как козам этот странный свет. Они, наверное, уже привыкли.
Мы с Агриппой потягивали экспериментальное пиво. Я была уже слегка пьяна.
— Я думаю, — сказала я, — моей закваске нужен боевой дух.
— У нее он есть, — сказал он. — Он у нее врожденный.
— А в чем тогда проблема?
— Найди, с чем ей бороться.
— Например?
— Найди ей врага. Другую культуру. Что для закваски Империя Зла?
Я задумалась, и ответ пришел.
— «Король Артур»! — воскликнула я.
— Это мука такая, да?
— Да, но, но, но… — я возбуждалась все больше. — Они продают закваску, говорят, что ей двести лет… Рассылают ее по всему миру. Она очень популярна! Это самая популярная закваска, ее по умолчанию все используют.
— Да, — сказал он, — точно. Подкинь ей Короля Артура. Пусть бьются не на жизнь, а на смерть.
— А если Король Артур выиграет?
— Да брось! Ты должна верить в свою закваску, — сказал он. — Она ж прямо здесь, она слышит тебя. Тебе тоже нужен боевой дух. Покажи ей пример!
Я встала и посмотрела в горшок. Бледносерая пена выглядела такой бледной, серой и пенистой, как никогда прежде.
— Ты готова к битве? — спросила я.
— Вот так-то, — сказал Агриппа.
— Ты готова к битве? — выкрикнула я.
— Вооот, — сказал Агриппа.
— Ты готова к битве?!
Я подняла горшок над головой и затопала ногами.
Вокруг меня россыпью вились тени — от моста, порта, города и пивоварни, от огней цивилизации.
Агриппа тоже встал и заплясал, слегка подвывая. Козы благоразумно стояли на другом краю летного поля, а вот альпака Геркулес заинтересовалась происходящим и подошла поближе.
От: Бео
Что было дальше?
За пределами большого скалистого острова мир изменился, и теперь главные торговые пути пролегали через другие моря. Все меньше кораблей причаливало к пирсу, все меньше моряков покупало пиво и хлеб. Но мазги были по-прежнему полны честолюбивых планов! Их история только-только началась. На вырученные деньги они купили себе корабли и оружие и заделались пиратами.
Первое время дела у них шли очень хорошо. Когда мазгские пираты брали чужой корабль на абордаж, у них всегда было преимущество: экипаж другого корабля был слаб от плесневелой провизии, пиратам же их плесень придавала сил. Большой скалистый остров превратился в одну огромную крепость-кладовую, полную трепещущей колеблющейся культуры, которая поддерживала мазгов. Мазги пели свои песни все быстрее и громче: они были голодны, их было не остановить!
Они не замечали опасности. Они утратили нечто важное. Если вдруг это неочевидно — это проще донести, если рассказываешь историю вслух, как это делает мой дядя, — в истории подразумевается, что, возможно, они утратили смирение.
Однажды мазгский корабль вернулся из своих пиратских странствий на огромный скалистый остров — и обнаружил, что огромного скалистого острова больше нет. На его месте был плавучий грибной лес — шляпки грибов трепетали, а усики колебались в воде. Лес был гораздо больше, чем когда-либо был огромный скалистый остров. Мазги в ужасе смотрели, как он трепещет, колеблется и… рыгает.
Мазгское королевство пало, поглощенное собственной едой.
Корабль отправился на поиски суши. Мазги везли в горшках культуру из пещеры, а в памяти — свои песни, все остальное было потеряно.
Это всего лишь история, есть еще одна, про девушку по имени Мазга, которая украла закваску у королевы мертвых. В этой истории песни — это воспоминания томящихся душ, и они нужны, чтобы заставить закваску поверить, что она все еще в подземном мире.
Шехри больше нравится вторая история.
Я предпочитаю пиратов.
Падение Камелота
Компания «Мука "Король Артур"» была основана в 1790 году в Бостоне. Вначале они импортировали муку, а потом, в 1896-м, начали делать ее здесь, из американской пшеницы. С 2004 года компания полностью перешла в собственность сотрудников, что довольно круто. Головной офис сейчас располагался в Вермонте, в гигантском двенадцатиугольном здании под названием Камелот.
На сайте Камелота я заказала хлебную закваску (всего одну унцию) и доплатила за срочную доставку. Курьер привез ее на Кабрильо-стрит в коричневой коробочке без опознавательных знаков. Внутри оказался крошечный пластиковый контейнер с белой откручивающейся крышкой.
