Я покачала головой.
— Хочу немного поработать, пока меня не вытеснили роботы.
Я вышла с фабрики роботов на яркое солнце, держа в руках небольшую коробку со всеми своими пожитками. Планшет и стилус; фотография родителей; кактус Кубрик. Была середина рабочего дня, и я не оставила после себя никаких офисных сплетен. Я вообще ничего после себя не оставила. В самых неожиданных частях тела — в пятках, в подбородке и в предплечьях сзади я ощутила легкое покалывание и радость. Я чувствовала себя легкой.
Новичкам везет
И снова пришла среда, последняя среда до открытия для публики — скоро тайное королевство должно было распахнуть врата миру. Все покупатели, которых я видела на рынке за это время, были здесь, загружали фотографии в свои соцсети, в которых и без того были сплошные фотографии. Это был их последний шанс доказать миру, что они были среди избранных.
Я переслала чаймановский альбом Назу, и сегодня вестибюль был полон его музыкой. Умноженные эхом мазгские песни звучали грустно и светло, как прощальное напутственное слово. Они были идеальные.
В ту последнюю среду я увидела на рынке по крайней мере одно новое лицо. Это была она, Шарлотта Клингстоун.
— А вот и вы, — сказала она.
Троица прислужников столпилась за ее спиной и с опаской оглядывала вестибюль. Я помнила их по «Кафе Кандид». Все они сразу же заметили Витрувианца, который мирно мешал тесто, и стали на него пялиться.
— Вот так устройство, — сказала Клингстоун. — Оно что, правда так уж необходимо?
— Он мне помогает, — сказала я.
Она взяла буханку со стола для пинг-понга и вгляделась в ее улыбающуюся корку.
— Я их запомнила другими.
Я предложила ей попробовать мой хлеб. И прислужникам тоже.
Те принялись добросовестно жевать. Клинстоун понюхала хлеб, подняла брови и откусила кусочек.
— Очень достойно, — сказала она. — Вы еще что-то печете? Круассаны, тесто для пиццы?
Я больше ничего не пекла.
— Вы как Джим с этой его загадочной закваской. Знаете, новичкам везет. Это нас жутко бесило.
Выглядела она совершенно бесстрастно. Она откусила еще кусочек и сказала как ни в чем не бывало:
— У меня к вам предложение. Бросьте робота. Переходите к нам в «Кафе Кандид».
Прислужники не сразу осознали, что произошло. А когда осознали, их глаза расширились, они смотрели на меня со смесью ужаса и растерянности. А Клингстоун продолжала:
— Вернете закваску в кафе, пойдете в подмастерья к Моне Рахут — помните, вы ее видели? Лучше учителя нет.
Я была в замешательстве. Это было очень щедрое предложение, но оно совсем не коррелировало с тем, чем я хотела заниматься, — как будто меня внезапно повысили до главного борца с аллигаторами или отправили в отель «все включено» в Гэри, Индиана.
— Вы очень добры, — сказала я, — но я работаю здесь. Рынок вот-вот откроют, он будет расширяться.
Мой ответ отскочил от ее спокойствия, как мяч от стены. Она дожевала свой кусок, проглотила его и сказала:
— Многие молодые люди годами ждут этого предложения — практики в «Кафе Кандид».
Во взглядах прислужников затеплилась ненависть, явно указывающая на то, что сами они еще недавно были среди этих людей.
— Я не вижу себя в ресторане, — сказала я.
Кроме того, весь мой капитал был сосредоточен в Витрувианце.
Шарлотта бесстрастно взглянула на меня.
— Это несколько больше, чем просто ресторан.
— Нет, спасибо, — твердо сказала я. — Я многому научилась сама.
— Хммм, — протянула она почти музыкально и перевела взгляд с меня на Витрувианца и на горшок с закваской, а потом снова на меня.
— Интересно, это правда? Иногда казалось, что у Джима этот хлеб чуть ли не сам собой печется.
Я хотела было запротестовать, но Клингстоун развернулась и выгнала прислужников, как овец, на дорогу из желтого скотча.
— Спасибо за дегустацию, — сказала она. — Я думаю, вам нужно освоить тесто для пиццы. Корочка будет просто божественная. Ваш робот с этим справится?
Мимо проходили другие покупатели. Я возилась с Фаустофеном, когда услышала знакомый голос:
— Лоис из контроля!
Это был Андрей, он держал под руку мужчину постарше.
— Что ты тут делаешь?
— Меня пригласили, — сказал он и рассмеялся. — Не ожидал увидеть тут Витрувианца! Это тот, которого ты купила?
— Она у тебя работает? — спросил спутник Андрея, очень красивый, похожий на старого морского волка.
— Работала, Грегор. Это Лоис Клэри из Мичигана. Она работала с нами в отделе контроля… Четырнадцать месяцев, правильно?
Да уж, карточки работали!
Андрей оглядел вестибюль.
— Ты уволилась… чтобы работать здесь?
— Это здесь я решила задачу с яйцами, — сказала я. — В офисе я бы не смогла. А теперь я пеку хлеб, а еще собираюсь добавить кое-что на рынок расширений «АрмОС».
Андрей улыбнулся, но смотрел он по-прежнему недоуменно. Они с морским волком попрощались со мной и пошли дальше по дороге из желтого скотча. Я посоветовала им отринуть предубеждения и попробовать Лембас.
Глядя на них, я снова задумалась: может ли быть так, что Андрей и есть мистер Мэрроу? Их роднил масштабный подход ко всему.
Мимо меня, направляясь к выходу, прошла Шарлотта Клингстоун в сопровождении прислужников. У тех был измученный вид: нововведения их изнурили. Клингстоун что-то сказала им, и они вышли на летное поле, а она еще раз подошла к моему рабочему месту. Я уж испугалась, что она снова попытается меня завербовать, но она просто положила на стол книгу.
— Из коллекции Портасио, — сказала она.
Это был «Кандид».
— Я прочла его, когда была чуть младше вас, и это была для меня очень важная книга. Отсюда и название кафе.
Я осмотрела книгу. Она была совсем тоненькая.
— Думаю, вам понравится, — сказала Клингстоун.
Я спросила, понравилось ли ей у нас хоть что-то или все показалось нелепыми ухищрениями?
— Да, интересная грибная пещера. Мы попробуем мейтаке оттуда.
— А вы видели батончики Лембас?
Она улыбнулась и одновременно слегка поморщилась.
— Проект очень впечатляющий, но, боюсь, чересчур прогрессивный для «Кафе Кандид». Этой женщине еще многое нужно сделать. Но когда-нибудь — кто знает? Может, устроим ужин с ее мини-соборами.
От: Бео
Вот как к нам попала закваска.
