– Да какая уж от меня информация? – удивился Покровский. – Так себе, сплетни из Ставки, да куда поехал и когда.
– Ой, не прибедняйтесь, господин подполковник, – пожурил его Духонин, – а сведения о переговорах с союзниками. Посмотрите, как ломит оборону французов на Западном фронте Людендорф, совершенно не опасаясь нашего наступления на востоке.
– А оно скоро будет? – с надеждой спросил Алексей и сконфуженно замолчал.
– Будет, обязательно будет. Как нам без него одолеть супостатов? Но вот, чтобы оно началось как можно неожиданней для врага и с наименьшими для нас потерями, – это ваша задача. Или вы на фронт собираетесь, как я слышал? Что ж, неволить не буду, но только знайте, ваш уход поставит под угрозу не только наши планы, но и многие солдатские жизни.
– Я остаюсь, господин генерал, – сказал Покровский, встав со стула и одернув мундир.
– Очень рад этому решению, Алексей Михайлович, поверьте, наша операция против господина Николаи только в самом начале, работа предстоит большая и важная, – произнес Духонин, протягивая руку Покровскому.
– Да, а как орден Анны третьей степени, за какие заслуги?
– Охотно объясню. Благодаря вашей дезинформации, Юденич успешно разгромил турок. Поверив, что наш основной удар будет на севере, противник стал перебрасывать туда свои главные силы, внося сумятицу по всему фронту, что было на руку нашим войскам. Обманув врага, Юденич разбил противника по частям и полностью вывел Турцию из войны. Так что – Анна, Владимир будет в другой раз. Ну-ну, я шучу, прекрасно знаю, что вы всё это делаете только ради Родины.
Покровский постоял немного смущенно, что-то мучительно обдумывая, а затем спросил:
– А можно я этот орден получу после войны, мне как-то неудобно. Не воевал ведь.
Примерно в это же время правая рука Корнилова, московский генерал-губернатор Алексеев внимательно слушал доклад своего помощника по специальным вопросам Иосифа Джугашвили. На него Алексеев обратил свое внимание ещё в декабре прошлого года, когда, согласившись сотрудничать с правительством, молодой кавказец был привлечен для участия в примирительном процессе с украинскими сепаратистами.
Тогда Сталин блестяще выполнил порученное задание, выступая посредником между киевским генерал-губернатором и местными социал-демократами. За три дня в переговорах был достигнут компромисс, надолго успокоивший Киев.
Вновь Сталин обратил на себя внимание Алексеева в январе, когда острая надобность в политическом замирении уже отпала, на смену которой выходила необходимость сплочения российского общества вокруг генерала Корнилова. Алексеев прекрасно помнил то общее заседание, когда после бурной полемики Сталин выдвинул идею создания агитпоездов с передвижными киноустановками.
Разумеется, идею бывшего эсдека приняли в штыки, включая самого генерала, который со смехом предложил Сталину самому реализовать свою идею. Тот согласился, но потребовал выделения ему материальных средств для претворения её в жизнь. Каково же было удивление оппонентов, когда уже через месяц агитпоездами было охвачено пять центральных губерний, в которых по данным опроса резко возросли патриотические настроения. Поезда останавливались на любой маленькой станции и, набив под завязку в теплушку зрителей, крутили специально подготовленную хронику.
На крупных станциях поезда стояли по нескольку дней, давая возможность окрестным крестьянам собраться для просмотра бесплатного кино. С широким размахом кинохронику крутили и в больших городах, также сделав бесплатный вход для всех желающих.
Вот тогда и стал Алексеев внимательнее приглядываться к Сталину, давая ему различные поручения. Постепенно настороженность генерала к революционеру полностью прошла, уступив место деловому сотрудничеству.
Основная причина, побудившая генерала сменить свои взгляды на этого недоучившегося семинариста, заключалась в том, что Сталин был яростным трудоголиком. В отличие от доставшихся генералу чиновничьих кадров, в большинстве своём работавших от звонка до звонка, молодой кавказец буквально жил на своем рабочем месте, постоянно находясь в бешеном ритме работы. Он не был показушником и прожектёром и все порученные ему дела выполнял в срок, а если этого не случалось, обязательно указывал причину неудач и одновременно предлагал план её устранения.
Во-вторых, в отличие от многих политических деятелей, занимающихся больше речами, чем конкретным делом, Сталин был до мозга костей государственником, и вся его деятельность была направлена на укрепление страны, а не на провозглашение пустых лозунгов. Это сильно импонировало Алексееву, который видел в подчинённых ему чиновниках людей, больше радеющих за свои собственные интересы, чем за интересы государства.
И, в довершение всего, генерал подметил в поведении Сталина очень интересную деталь. Имея некоторые пробелы в образовании или не имея вообще представления о некоторых предметах, он постоянно улучшал своё образование путем чтения книг или обращался за помощью к специалистам по тому или иному вопросу. При этом он всё делал абсолютно открыто, не стесняясь показать своё незнание по интересующему его вопросу.
Свою способность схватывать всё на лету Сталин продемонстрировал во время своей поездки на Урал с мандатом спецпредставителя Верховного правителя в апреле этого года. Тогда на заседании встал вопрос о причинах снижения поставок железной руды при открытии на Урале новых шахт. Прибыв на место и обратившись за помощью к специалистам горного дела, представитель Корнилова быстро выяснил, что основная причина недопоставки железной руды крылась в экономическом саботаже владельцев шахт. Таким образом они хотели взвинтить цены на железную руду, поставляемую государству.
Дело было передано во вновь образованную чрезвычайную комиссию, и напуганные владельцы поспешили искупить свою вину увеличением выработки столь необходимой фронту руды.
Заметив государственную жилку в своем подчиненном, Алексеев всё больше и больше стал привлекать Сталина к работе правительства, позволив ему собрать вокруг себя таких же бывших эсдеков, за которых он мог поручиться.
Одним из таких помощников Сталина стал поляк Феликс Дзержинский, которому он вначале поручил работу с непримиримыми боевиками революции, а после их ликвидации отправил на транспорт. Здесь бывший революционер, к удивлению многих, быстро навёл порядок. Добившись через Сталина образования чрезвычайной комиссии по транспорту, этот суховатый человек с пристальным взглядом начал энергичную работу на Николаевской железной дороге.
В считанные дни были выявлены явные нарушения и вялый саботаж, что обернулось для многих нерадивых чиновников не только увольнением с работы, но и вполне ощутимыми тюремными сроками.
Доказав эффективность своего протеже, Сталин убедил Алексеева поручить Дзержинскому кураторство над военными перевозками по железным дорогам. С тех пор одетый в чёрную кожаную куртку человек, с маузером на боку, стал вящим ужасом для железнодорожных чиновников. Он появлялся всегда внезапно и холодным голосом требовал предоставления документов на проверку.
