Развернув тыл в сторону бухты, в которой расположились корабли эскадры, части десанта буквально вгрызлись в землю и были готовы встретить врага по истечении времени ультиматума.
Лично проверив ход выполнения работ, Слащёв разрешил солдатам отойти ко сну, предварительно разделив с ними походный ужин. Русский лагерь понемногу затихал, отдыхая от всех своих героических свершений, но сам генерал не собирался спать в эту решающую ночь. Раз за разом он анализировал возможные действия своих оппонентов в расчете на беспечность победителей. Шестое чувство подсказывало полководцу, что турки обязательно постараются взять реванш за разгром первого дня.
Если бы русский десант был высажен в 1914-м, или даже в 1915 году, турки бы атаковали врага ещё до наступления темноты, стремясь сбросить неверных кафиров в море. Однако теперь, когда могущество Блистательной Порты было сильно надломлено длительной войной и страшным голодом, которого не избежал даже Стамбул, командиру берегового корпуса Ахмеду-паше стоило большого труда собрать воедино свое разрозненное соединение. Справедливо полагая, что враг захватил столицу, турецкие аскеры предпочли отсидеться в стороне, пока ситуация в Стамбуле полностью не прояснится. Поэтому разбитый командир смог собрать лишь половину своих сил, из числа уцелевших после первых двух боёв.
Только к шести часам утра турецкие батальоны смогли выйти к русским позициям, чтобы, сосредоточившись для атаки, под прикрытием утреннего тумана обрушиться на врага. Без обычных громких гортанных криков «Аллах Акбар!» турки молча устремились на врага. Но едва их движущиеся силуэты заметили часовые, расположившиеся в передних секретах, они сразу подняли общую тревогу, открыв огонь по врагу из винтовок и забросав авангард ручными бомбами.
Почти сразу к ним присоединились залпы из траншей, дружно проснулись пулеметы, а дремавшие канониры, стряхнув с себя остатки сна и получив целеуказания от корректировщиков, начали свой рабочий день, открыв огонь по площадям, накрывая возможные направления атак турок, так тщательно просчитанные накануне Слащёвым. Гулко рыкнули в утренней тишине русские полевые гаубицы, выбрасывая в сторону цепей вражеской пехоты шрапнельные снаряды. За короткое время русская оборона воспряла ото сна и открыла огонь по противнику, давая туркам на деле прочувствовать разницу между наступлением на русских и отражением атак английской пехоты, сидя в хорошо укрепленных позициях на Дарданеллах. Плотный пулеметный огонь и залпы шрапнели, которая буквально выкашивала плотные ряды противника, вначале охладили наступательный порыв турок, а затем и вовсе заставили лечь на землю и вступить в перестрелку с русскими, засевшими в траншеях.
Отшлифованный годами войны Слащёв, уже после первых выстрелов был на своем наблюдательном пункте и с упоением стратега обозревал разворачивающиеся события, пытаясь понять и разгадать замыслы врага. Ему было очень важно знать, насколько его сценарий совпадает с планами противника. Но уже вскоре стало ясно, что турки просто атакуют русские позиции, стремясь взять их простым навалом, надеясь на своё численное превосходство, не успев подтянуть артиллерию.
Стоя во весь рост, одетый в свою неизменно распахнутую шинель, генерал принимал рапорты и доклады своих подчиненных, отдавал распоряжения и приказы артиллерии. Его совсем не волновали пули и осколки, роем летавшие вокруг него. Еще с августа 1914 года, когда он впервые, во время штыковой атаки на немцев, попал под пулемётный обстрел в районе Августова, Слащёв полностью уверовал, что на этой войне его не убьет вражеская пуля.
Остановленные ружейно-пулемётным огнем, поредевшие цепи турок залегли и не желали подниматься, несмотря на приказы своих офицеров. Слащёв удовлетворенно прищёлкнул языком и отдал приказ вновь обстрелять залёгшего врага осколочными снарядами, дабы окончательно похоронить желание солдат противника продвигаться вперед. Однако сзади уже двигались новые цепи турок, они были многочисленнее и рьяно бежали, высоко выбрасывая ноги, одетые в толстые немецкие башмаки.
– Яков Александрович, может, попросим флот поддержать нас огнём, – предложил командиру подполковник Барсуков. – Ей-ей самое время.
– Ещё не совсем хорошо видно. Справимся сами, если усилим вторую траншею пятеркой пулеметов, – ответил Слащев и приказал стоящему рядом вестовому: – Бегом к Никифорову, пусть перебросит свои пулеметы к Косареву, там будет жарко.
Солдат моментально бросился исполнять поручение генерала, и вскоре приказ был выполнен.
– Балюк, продолжай обстрел четвертого репера осколочными! – прокричал генерал в телефонную трубку полевого аппарата, наблюдая, как вторая волна турок достигла лежащих первых цепей и, вобрав их в себя, устремилась вперед.
Артиллеристы хорошо поставили заградительный огонь, многие из атакующих солдат были уничтожены, но, разогнавшись, турки сумели проскочить опасное пространство и устремились на русские окопы, которые не имели заграждений из колючей проволоки.
– Балюк, шрапнелью по второму реперу! – приказал Слащёв, уже без бинокля наблюдая за приближающимися вражескими цепями. Канониры не подвели и в этот раз, быстро переменив прицел и встретив смертоносными гостинцами, они вновь задержали врага. Грамотно расставленные пулеметы били, не смолкая, кладя одну гору трупов на другую. Вторые номера только успевали менять ленты и заливать воду в раскаленные кожухи стволов этого страшного оружия.
Турки вновь залегли, но теперь гораздо ближе к передней линии окопов, чем раньше, и это тревожило Слащёва. Он лихорадочно шарил глазами по своим позициям, проверяя, как идет подвоз снарядов к орудиям, поскольку артиллеристы исчерпали свой огневой запас за короткий промежуток боя и теперь поспешно восстанавливали его. И в этот момент Ахмед-паша доказал, что он не зря слушал лекции немецких инструкторов и носил генеральские погоны. Отдав на съедение русским часть своих сил, он, пользуясь неразберихой боя, смог свободно подвести к позициям Слащёва третью волну пехотных цепей и теперь начал новую атаку.
Артиллеристы успели дать всего несколько выстрелов по врагу, но не смогли остановить его. Турки все массой приближались к русским окопам, отчаянно крича «Аллах Акбар!» и не обращая внимания на пулеметную стрельбу, лезли вперед с фанатичным упорством.
– Ракету, Яков Александрович? – хрипло спросил Барсуков, видя, как стремительно приближается к ним враг.
– Трубач, играть атаку! В штыковую, ребята! Вперед!! – прокричал Слащёв, и едва только затихли пронзительные звуки, как повсюду раздалось могучее «ура!», и десантники ринулись на врага.
Следует сказать, что большинство офицеров десантного корпуса были призваны в ряды армии после 1914 года и прошли свои боевые университеты не на плац-парадах, а на поле боя. Поэтому у них были уже развиты инициатива и привычка самостоятельного принятия решений в бою, когда уточнение приказа или получение нового, при изменившихся обстоятельствах, ведёт к потере времени или выгодного положения.
Едва прозвучал приказ к штыковой атаке, командиры полков и батальонов сами определили, куда и как вести своих солдат в бой. Подполковник Никифоров незамедлительно снял свой резерв и бросил его на левый фланг, куда турки нацелили свой главный удар. Нисколько не боясь наступающего врага, ингерманландцы смело бросились в атаку на турок, стремясь побыстрей познакомить их со своим умением владения приёмами штыкового боя. Турки не ожидали такой прыти от сидевшего в окопах противника и вскоре дрогнули и остановились.
