– Да, экселенц, я тоже уверен в этом, и всё же опыт Наполеона бесценен для нас, поскольку никто из западных стратегов, кроме него, не воевал в русских землях, а это, смею вам заметить, не Фландрия и не Шампань. Однако это не самый важный аспект нашего наступления на Восточном фронте. Гораздо важнее решить, в каком направлении нам следует организовать прорыв русского фронта?
– Конечно, на русскую столицу, – решительно рубанул фельдмаршал, и его глаза воинственно блеснули, видя торжественный въезд в поверженную столицу русских, но генерал моментально осадил его победный пыл.
– Для этого нам придется пройти всю Эстонскую губернию, Псков, Новгород, Ингерманландию, прорвать рубежи сухопутной обороны Петрограда, созданные ещё Николаем Первым и дополненные Александром Третьим, плюс нужно полностью подавить сопротивление Балтийского флота.
– Наши солдаты и наш флот могут сделать это! – пафосно выкрикнул Гинденбург, покинув свое кресло и уперевшись руками в стол.
– Спокойно, экселенц. Я тоже верю в это, но вот какую цену придется заплатить за это. Даже маленький зверь, загнанный в угол, отчаянно кусается, позабыв страх, а Корнилов – боевой генерал, не стоит забывать об этом. Однако мы отвлеклись, допустим, не считаясь с потерями в армии и флоте, мы захватим русскую столицу, но получим ли мы столь долгожданный мир на востоке?
– Любая цивилизованная страна с падением столицы всегда заключает мир.
– Боюсь, в этом случае нас ждет неприятный сюрприз. У русских есть вторая столица, Москва. Корнилов уже сейчас перевел туда всё фактическое управление страной, оставив в Петербурге только официальных представителей различных министерств. Именно в Москве находится его первый помощник генерал Алексеев, в руках которого сосредоточено всё управление европейской частью России. Этот хитрый ход делает бессмысленным наше взятие Петрограда как столицы страны противника. Перед его падением Корнилов всегда успеет официально объявить о переносе столицы с берегов Невы в Москву, без особых для себя затруднений.
– Эти невежественные скифы, совершенно не имеющие понятия о культуре войны и её рыцарских правилах… – со злостью бросил фельдмаршал, опускаясь в свое кресло и вновь усиленно кутаясь. – С кем нам приходится сражаться, какое варварство и глупость, Эрих, иметь сразу две столицы!
Гинденбург ещё гневно поблистал глазами и продолжил свою речь:
– Тогда следует наступать на Москву. Мы вновь создадим тройной перевес на одном участке фронта и расколем оборону русских, как гнилой орех. Вы сами только что говорили о слабости их войск, Эрих, а значит, мои славные солдаты смогут повторить деяние вашего любимого Наполеона и захватить этот городишко, будь он неладен.
– Русские многому научились за эти три года войны, и даже при отсутствии единства в их рядах они всё же смогут оказать сопротивление нашим войскам, сидя на хорошо подготовленных позициях. Царь Александр Третий успел создать многоэшелонированную оборону на пути к Москве. Нам придется обходить эти позиции и оставлять их в своем тылу, либо брать их штурмом, с постоянной угрозой завязнуть в позиционных боях, теряя темп наступления. Я бы на месте Корнилова обязательно развязал бы позиционную войну, стремясь выиграть время для фланговых контрударов.
Фельдмаршал оценил на карте расстояние от передового края Восточного фронта до второй русской столицы и недовольно поморщился: путь для германской армии был неблизким. Могилев, Смоленск с переправами через Днепр, Вязьма и, наконец, сама Москва, взгляд германского гения с тревогой пробежал весь этот путь по разложенной на столе карте. Конечно, Гинденбург по-прежнему высоко ценил силу своего солдата и презирал русских дикарей, но решиться на авантюру с постоянной угрозой ответного контрудара врага в незащищенные фланги фельдмаршал не желал.
– Можем ли мы рассчитывать на помощь австрийцев при ударе на Москву? – спросил он Людендорфа, пытаясь найти решение этого стратегического ребуса.
– Нет. Против них стоит Деникин, который остановил наш июньский прорыв в Галиции при всей анархии и неразберихе, творившейся в русском тылу тогда. Думаю, австрийцы не смогут организовать полноценный прорыв, даже с нашей помощью.
– Так пусть хоть оттянут на себя русские армии, пока мы будем громить Корнилова под Москвой.
Людендорф холодно покачал головой, не желая соглашаться с фельдмаршалом.
– Задача Корнилова продержаться против нашего наступления максимум два месяца. Этого хватит для того, чтобы союзники начали свое ответное наступление на западе, которое заставит нас остановиться
– Два года назад они не сделали этого, предоставив русским возможность самим отбивать врага. Что изменилось в Париже за это время: генералы, политики, министры?
– У русских появился Корнилов, который сумел хорошо надавить на англичан во время операции «Альбион». Не думаю, что во время нашего наступления он будет менее решительным.
– Мои солдаты смогут захватить Москву за месяц! – гордо объявил Гинденбург, но генерал тут же осадил его:
– Будем честными друг перед другом, экселенц, это маловероятно.
– Полтора месяца! Даю вам слово!
Собеседник спокойно посмотрел в горящие глаза Гинденбурга, и грамотно выдержав довольно долгую паузу, жестко и коротко произнес:
– Даже с потерей Москвы для Корнилова не будет потеряна страна. Он никогда не подпишет капитуляцию.
Гинденбург вновь тяжело опустился в свое кресло, продолжив внимательно изучать карту Восточного фронта.
– А если провести двойной удар по их южным позициям в направлении Киева. Помнится, полковник Николаи клятвенно обещал нам, что Украина с радостью поддержит приход наших войск, ударив русским в спину всенародным восстанием. Ваше мнение?
– Я бы не сильно рассчитывал на заверения Николаи теперь, когда Корнилов устроил украинским сепаратистам во главе со Скоропадским столь масштабную чистку. Для организации новых лидеров требуется время, а его у нас нет.
Что же касается двойного удара, то Корнилов, конечно, не сможет противостоять нашим войскам и будет вынужден отойти за Днепр, наверняка стараясь использовать эту водную преграду как мощную оборонительную линию.
– Вы недооцениваете германскую мощь, Эрих! Мои солдаты не только прогонят русских за Днепр, но и вышвырнут их из Крыма и отбросят к Дону!
– Я стараюсь быть объективным, экселенц, даже тогда, когда мне очень хочется одержать победу. Корнилов никогда не пойдет на мирные переговоры, а мы не сможем в короткий срок разгромить Россию, при всем нашем желании.
В кабинете имперского главнокомандующего повисла тишина, которая вскоре была прервана Гинденбургом:
– Значит, Западный фронт!
– Да, господин фельдмаршал. Именно здесь удобнее всего бросить все наши силы на одном участке, чтобы, прорвав оборону французов, занять Париж, путь до которого гораздо короче, чем до Петрограда и Москвы. Заняв столицу Франции, мы уж точно получим долгожданный мир или хотя бы перемирие на выгодных для нас условиях.
