Поздно ночью, понукаемые Корниловым, покинули свои стенки в Гельсингфорсе русские «Гангут» и «Петропавловск» в сопровождении «Андрея Первозванного» и «Императора Павла». Конечно, об их участии в бою не могло быть и речи, в связи с низкой боеспособностью команд, но Щастный настоял на имитационном походе в Ревель, желая оттянуть на себя хоть часть сил врага. Об их истинном курсе капитаны кораблей узнали уже в море, вскрыв особые пакеты, доставленные на борт судов перед самым выходом. Подобная секретность была просто необходима, поскольку Маннергейм способствовал утечке информации о выходе линкоров агентам германской разведки, которые поспешили известить об этом Берлин.
Все эти действия свели на нет планы Гохзеефлотге на 16 октября, когда «Кёниг», «Кронпринц», «Маркграф» и «Кайзерин» вместе с крейсерами и миноносцами в 10 часов устремились в Ирбены. Подобное решение Шмидта объяснялось активными действиями Слащёва, который ночью напал на немецкие пехотные части возле дамбы Сависара.
Связав противника лобовой атакой, полковник одновременно обошел немцев с флангов, заставив под угрозой окружения поспешно отойти в центр острова, тем самым ставя крест на скорейшем прорыве под Сворбе и на занятии Цереля с тыла.
Ирбены встретили германский флот начинающейся непогодой и новыми минами, которые за ночь успели выставить минзаги русских под прикрытием «Цесаревича» и «Славы», прибывшей для своего последнего боя.
Появление эскадры врага Церель приветствовал залпами из трех орудий, стремясь затруднить работу немецких тральщиков. Бенке решил не отступать от обычной тактики, по Церелю открыли огонь «Маркграф» и «Кайзерин», тогда как «Кёниг» и «Кронпринц» обрушили свою мощь на русские броненосцы, препятствующие своим огнём работе тральщиков. Германские линкоры использовали дальность своих орудий, оставаясь при этом вне зоны поражения, заставляя «Славу» и «Цесаревич» постоянно двигаться, и медленно, но верно оттесняли их в глубь залива.
Уступая силе противника, русские корабли покинули Ирбены, оставляя поле битвы за врагом. Примерно тогда же и замолкли пушки ненавистного немцам Цереля, у комендоров которого закончились снаряды, и артиллеристы не могли более сдерживать врага. К тому времени на батарее неповреждёнными остались только два орудия и горстка храбрецов, но тем не менее они заставили покинуть поле боя с серьёзными повреждениями «Кайзерин» и сбили трубу с «Маркграфа».
Развивая долгожданный успех, немцы устремились к Куйависто, где располагалась основная база русских кораблей, прикрытая минными полями. Прекрасно зная их расположение, Бенке вновь пустил тральщики, на которых обрушился огонь русских броненосцев, крейсеров, эсминцев и канонерок. Итог боя оказался мало утешительным для германского флота, один тральщик погиб, два получили повреждения и были вынуждены отойти, не выполнив своей задачи.
От ответного огня сильно пострадала «Слава». В неё попало пять снарядов, в результате корабль сильно осел, приняв большое количество забортной воды, и с трудом маневрировал. Были попадания в «Кёниг» и «Кронпринц», на которых возникли пожары. Шедший третьим «Маркграф» попал под торпедную атаку русской подлодки, но удачно сманеврировал. Торпеда прошла мимо, а сама лодка была повреждена ответным огнем и затонула.
Бенке собирался обойти минные поля, чтобы ударить по русским с чистой воды, но в это время поступил приказ от Шмидта приостановить движение и лечь на обратный курс. Причиной отступления послужило сообщение, пришедшее на «Мольтке» от адмирала Сушона.
Пока главные силы армады яростно штурмовали Ирбены, германские корабли у Кассарского плеса были атакованы английскими подлодками. Незаметно миновав редкие корабли охранения, англичане атаковали главные корабли эскадры Сушона.
Их торпедами был потоплен крейсер «Эмден», и серьезно пострадал линкор «Кайзер», который из-за большого поступления воды внутрь накренился и в любой момент мог потерять остойчивость.
Едва Сушон отбился от англичан и все корабли германского флота собрались в точке рандеву, как на «Мольтке», с интервалом в один час, прибыли две радиограммы из Берлина. Вести были самыми удручающими: в ближайшие часы ожидалось прибытие к Моонзунду двух русских линкоров и двух броненосцев, против которых необходимо было выставить как минимум три линкора, а также патрульные крейсера в Северном море сообщили о начале выдвижения английского флота, берегам Германии.
Учитывая, что три из десяти линкоров армады нуждались в срочном ремонте в Либаве, а на «Кайзерине» были проблемы с котлами, для устранения которых требовалось время, положение Шмидта было не особенно радужным, несмотря на прорыв германских кораблей в Рижский залив. Проведя час в жарких дискуссиях, штаб эскадры принял решение об отступлении для защиты своих главных баз, поэтому был послан срочный приказ десантному корпусу о начале немедленной эвакуации с Эзеля. С целью прикрытия были оставлены линкоры «Кёниг Альберт» и «Кайзерин» вместе с эскадрой миноносцев, а остальные силы открытого океана срочно покидали пределы русской Балтики.
Утром 17 октября Слащёву донесли, что противник покинул свои позиции и отходит к северной части Эзеля, оставляя арьергардные заслоны. Дозорные проморгали отход противника, и теперь немцы имели фору в несколько часов. Полковник начал немедленное преследование, но смог потрепать только разрозненные отряды арьергарда стремительно отходящего корпуса. Полковник намеревался настигнуть противника на берегу, но орудия линкоров остановили русскую пехоту.
На десантные корабли, с чисто немецкой точностью и пунктуальностью, были погружены все уцелевшие лошади, орудия и люди, которые высадились здесь пять дней назад. Слащёв со злостью наблюдал в бинокль за уходящими немцами, не в силах что-либо сделать. Слабым утешением полковнику послужил тот факт, что англичане сумели торпедировать один пароход с саксонской пехотой, который быстро затонул.
После завершения операции Верховный командующий Корнилов лично принял всех уцелевших защитников Цереля, щедро наградив их георгиевскими крестами и выдав денежную компенсацию семьям погибших. Слащёв и Щастный получили по Георгию третьей степени и стали самыми популярными людьми в стране, одержавшими столь нужную победу в столь трудный для страны момент истории.
Англичане незамедлительно приписали победу в этом сражении целиком себе, поскольку на их счету был флагманский «Эмден» и «Кайзер», который по пути в Либаву под угрозой затопления поспешил выброситься на мель и на долгое время был полностью исключен из списков германского флота.
Таков был дебют Духонина как начальника штаба Ставки, после которого Николай Николаевич собирался продолжить свой успех, активно планируя будущую летнюю кампанию. Многие детали предстоящего генерального плана обсуждались между Корниловым и его начштабом по вечерам за чашкой чая. Решающий разговор, который во многом определил главный вектор русской военной политики, состоялся в конце января нового, 1918, года.
За окном штаб-вагона тянула слабая белая поземка, когда два человека, расположившись друг против друга, неторопливо пили из стаканов густо заваренный чай с ломтиком лимона, почему-то именовавшийся в ставке «адвокатом».
